Слуга Смерти - Константин Соловьев

— Вздор! — вспылил фон Хаккль, глаза его, против обыкновения, сузились. — Ни один из моих жандармов не может быть к этому причастен!

— Это всего лишь пример.

— Пример некомпетентности и любви к выстраиванию досужих фантазий, господин обер-тоттмейстер Корф.

Кажется, я действительно зря упомянул про жандармов. «Честь мундира» определенно не была для господина полицай-гауптмана пустым словом. Кречмер, словно потеряв интерес к беседе, стоял у окна и смотрел куда-то вдаль. Я вполне мог его понять — ввязываться в перепалку с собственным начальством не всегда уместно. А еще крайне недальновидно защищать тоттмейстера. Умные люди не совершают предосудительных поступков.

— Увидев меня дважды, этот человек мог предположить, что я иду по его следу, — сказал я ровным тоном, стараясь не глядеть на фон Хаккля. — Совпадение действительно в наличии. Например, он мог подумать, что я смог прочитать разум первой жертвы.

— Марты Блюмме, — автоматически вставил Кречмер, не поворачиваясь.

— Да-да. Когда я появился на месте смерти его второй жертвы, убийца мог запаниковать. Решить, что я все ближе подбираюсь к нему. И в итоге — попытаться убрать меня самого. Терять ему уже нечего, за двойное убийство с отягчающими обстоятельствами его в лучшем случае повесят, так что нападение на тоттмейстера уже не пугает.

— Вас послушать, по Альтштадту разгуливает сумасшедший убийца, который свел счеты с двумя людьми и едва не заполучил голову тоттмейстера, — смешок фон Хаккля прозвучал сухо и резко. — И это все за два дня. Неплохо у него пока получается, а?

— Не берусь судить. Однако предполагаю, что его счет может увеличиться уже сегодня.

— Так, — фон Хаккль поднял руку, призывая к молчанию. Некоторое время он рассматривал собственные ногти, точно впервые их видел, хмурился и пожевывал губу. — Хватит. Господин Корф, вы толковый офицер, и до сегодняшнего дня мне было приятно сознавать, что вы прилагаете все силы, работая в моем полицай-президиуме. О вас всегда были исключительно хорошие отзывы, ваша работа качественна и не вызывает нареканий.

«Но?..» — подумал я, с тоской глядя за окно. В течение последних десяти минут в кабинете стало излишне сухо, даже душно. Я был утомлен и хотел выбраться на свежий воздух.

— Однако данный случай кажется мне лишь фантазией, раздутой вами вследствие желания привлечь к себе внимание и лишний раз возмутить общественное спокойствие. Мне неприятен этот случай, господин Корф, но я надеюсь, что вы в дальнейшем будете благоразумны и ваши действия вновь будут направлены на благо города. Ступайте, и до свидания.

— До свидания, господин полицай-гауптман, — я встал и, коротко козырнув, направился к двери.

Арнольд ждал меня у порога. Он являл собой жалкое зрелище — рубаха на груди распахнута, обнажая глубокие раны, одежда заляпана кровью, но кровью бурой, не похожей на человеческую. Хоть сердце у мертвецов и не бьется, кровь в их жилах, свернувшись, все же остается. Я накинул на Арнольда плащ с капюшоном, подумав о том, что нехудо бы запастись заодно широким шарфом.

Сразу за порогом меня догнал Кречмер. Еще в кабинете я догадывался, что он хочет переброситься со мной парой слов наедине. Антон был не из тех, кто надолго откладывает планы.

— Значит, вы всерьез, — сказал он, когда мы зашагали по коридору. — Вот уж не думал…

— Вполне всерьез, — подтвердил я, — персональная охота переводит дело в разряд личных.

Кречмер на ходу ловко вытащил папиросу, но закуривать не стал, лишь постучал гильзой по подбородку, как иногда делал в минуты раздумий.

— Если вы думаете, что нападение повторится, я могу выделить нескольких жандармов для защиты.

Я знал, чего стоило это предложение. Кречмер фактически игнорировал решение своего шефа. Достаточно серьезный поступок, особенно в отношении тоттмейстера.

— Спасибо, — поблагодарил я, — но не стоит. Ходить по городу с оравой топающих сапогами жандармов за спиной — это крайне неудобно.

— Смерть тоже не сопряжена с удобством.

Я пожал плечами:

— Обращусь в Орден. В городе целый полк тоттмейстеров, в обиду меня не дадут. Да и я сам не из тех, кого легко обидеть.

— Вчера вас выручила лишь случайность, Курт.

— Вся наша жизнь — череда случайностей, счастливых и не очень. Моя задача — подбирать нужные.

— Вы всегда относились к этому легкомысленно. В любом случае я надеюсь, что если вы и правы, мы успеем прихватить этого парня как можно скорее. На всякий случай я прослежу, чтоб вас не вызывали по убийствам в городе. У нас хватает тоттмейстеров, а выставлять вас мишенью определенно не стоит.

— Спасибо, — сказал я. — За это спасибо.

Антон подмигнул мне и, так и не закурив папиросу, скрылся за боковой дверью.

В общей зале полицай-президиума было шумно, но шум этот был привычный и оттого не досаждающий. Скрипели перьями сидящие за столами жандармы, перекликались, шелестели страницами гражданских и уголовных томов; тут пахло табаком, чернилами, крепким одеколоном, потом и оружейным маслом. В отдельном кабинете, размерами больше похожем на залу, располагались за столами люфтмейстеры — все как один бледные, тонкокостные, с беспокойными темными глазами. То один, то другой из них застывал в трансе — тогда их головы запрокидывались, как в припадке, на тощих шеях набухали в переплетении вен кадыки, кисти мелко дрожали. Подумав, я подошел к крайнему столу. Причин выбирать какого-то конкретного люфтмейстера у меня не было, по чести сказать, я даже с трудом различал их.

— Обер-тоттмейстер второй категории Курт Корф. Служебный вызов.

Несколько секунд люфтмейстер — у него был шеврон полка «Вирбельштурм» — смотрел на меня или сквозь меня. Если взгляд обычного человека или магильера может сказать хоть что-то о душевном состоянии, взгляд люфтмейстера пуст и едва ощущаем. Чувствовать его лицом — то же самое, что ощущать слабое дуновение ветерка в знойный день. Через мгновенье ты уже не знаешь, чувствовал ли его на самом деле. Молчание могло быть оскорбительным, но, имея дело с люфтмейстерами, быстро привыкаешь держать эмоции в узде. И еще лучше их не злить.

— Слушаю.

— Мне нужен Максимилиан Майер, обер-тоттмейстер третьей категории полка «Фридхоф», здесь, в городе.

Опять несколько секунд молчания. Не более красноречивого, чем порыв ветра.

— Я передаю ваш вызов.

Даже речь люфтмейстеров не была похожа на обычную — их бледные губы, казалось, едва-едва приоткрываются, а голос тих настолько, что обязательно должен заблудиться среди шелеста книг, звонков, криков, шарканья ног… Однако люфтмейстера нельзя не услышать. Его голос настигнет вас вернее, чем пуля, где бы вы ни стояли и как громко бы вокруг вас ни было.

Привычный зуд в шее возвестил о том, что люфтмейстер начал вызов без лишних слов. Заныли зубы, я стиснул их, мысленно проклиная всех люфтмейстеров империи и их способы связи. Но другого способа быстрой и надежной связи пока не было. Слабым утешением было то, что Макс, где бы он сейчас ни находился, чувствовал себя еще хуже — сила люфтмейстера выдернула его сознание куда как болезненнее.