Мое ускорение - Дмитрий Валерьевич Иванов

районах Сибири, Дальнего Востока, Крайнего Севера…».

— Вот, подкинули ещё головной боли, — заметив моё внимание к постановлению, говорит Комлев.

— Вроде как дельное распоряжение, — не принимаю его точку зрения я.

Завотделом не спорит, а советует мне к собранию в понедельник подготовить материалы по всем нашим инициативам.

Возвращаясь вечером в общагу. Успел застать выходящего из здания Кима, и сразу озадачил его просьбой взять на место воспитателя Илью.

— Вообще, это не положено, у нас очное обучение, с другой стороны — он для этой работы подходит, да и проверять нас никто не проверяет, пусть завтра подойдёт, я с ним ещё побеседую, — на ходу согласился Николай Сергеевич.

После ужина состоялось торжественное прибытие Ленки Лукарь. Робкий стук в дверь. Открываю, ведь от беды всё равно не скрыться — с Лукарь станется и в окно залезть. На Ленке блузка и короткая юбка колокольчиком, вздымающаяся вверх по поводу и без, и всё ослепительно-белого цвета. В руках у девушки огромная сумка, тяжелая, как видно. Без слов пропускаю соседку в комнату и, кивая на сумку, спрашиваю:

— Что, выгнала Синицкая тебя с вещами?

— И тебе привет, Толя, и тебе, Бейбут! — не стала отвечать на колкость девушка и добила нас словами: — Это подарки вам!

— А что там? — заинтересовался Казах.

— На кой это нам? — возмутился я.

Ленка поставила сумку на стул и, расстегнув её, стала доставать подарки. Три литра огурцов, четыре литровых банки разного варенья, шмат сала килограмма на два, с прослойкой, как я люблю, а это что … толченый зелёный лук? Не вру, просто лук и соль, всё потолкли. Мы в Ростове такое не делали. Зелень отдельно в баночке, порезанный укроп, петрушка, и ещё там чего-то с солью. Копчёное мясо, пока неясно чьё, грибы сушёные и соленые, несколько вяленых щучек… последней была извлечена бутылка из-под ликера, наполненная чем-то черным.

— Настойка на травах, можно в чай добавлять, — сказала Ленка. — Только не отказывайтесь, везла специально для вас, вернее, папа привез на машине, но у меня дома всё заставлено разными банками, ещё по ящику тушёнки и сгущёнки есть.

— И не подумаю отказываться, — сказал я,открывая бутылку и нюхая настойку.

А градус тут есть!

— Я так по вам соскучилась! — Ленка кинулась сначала ко мне, поцеловав, куда пришлось, а пришлось в скулу, потом стала тискать Бейбута.

— Бейбутик! Скучал по мне? А что у тебя с глазом? Толя побил? — мотала его голову из стороны в сторону шебутная соседка.

Бейбут с меланхоличностью шарпея или мопса стойко терпел кару свыше. Ленка совершенно его не привлекала как девушка, не его тип красавиц.

— Бейбута не трожь, у него уже и невеста есть, — сдуру ляпнул я.

Пришлось рассказывать всю печальную историю аж два раза! Ленка ахала и возмущалась дикости нравов, чем слегка обидела моего друга. Остановить причитания и составление плана мести удалось мне только, когда начал доставать подарки уже для неё. Я тоже приготовил несколько разных мелочей, и не очень. В частности, дамскую сумку, которую прикупил ещё в «Березке» в Ростове. Организовали чаепитие, у нас были булочки из кулинарии, потом Бейбут стал фотографировать Ленку, потом меня с ней.

Перед самым сном, когда я уже минут десять безуспешно пытался выгнать соседку, раздался стук в дверь.

«Кого это принесла нелегкая?» — по-стариковски поворчал про себя я.

Илья! В тельнике, трико и тапочках. Здоровый как носорог.

— Это… Ты не спишь? — с порога спросил он, ещё не видя моей соседки, которая уже напялила подаренные ей колготки в сетку на свои ножки. При этом мы с Бейбутом еле отвернуться успели. Оторва как есть!

— А кто там? Толя! Пусть заходит! — по-наглому командует мне соседка.

Илья сделал шаг вперёд, пришлось посторониться, и замер, увидев мою соседку.

— Ну что, как я вам? — спросила довольная вниманием красавица, крутанувшись вокруг себя, обнажив поднявшейся юбкой ноги до самой попы.

— Охххх…— чуть не сматерился ошарашенный десантник.

— Всё, иди спать! — попытался выставить я её за дверь.

— Я не хочу! — тормозила Ленка ногами в тапочках, а они, на её беду, прилично скользят.

— Я — Илья! — запоздало крикнул гость вслед выставленной за дверь Лукарь.

— А я Лена-а-а! — услышали мы уже за закрытой дверью.

— Не обращай внимания, у неё возраст такой сейчас, — сказал я и вспомнил, что у Ленки скоро днюха — семнадцать лет, а подарки она у меня уже все выцыганила.

— Я по поводу собрания в понедельник, ну нашей группы, — сказал оправившийся от удара красотой парень. — Мне в колхоз не ехать?

— Да, завтра зайди к директору с утра, примут тебя на работу, — солидно кивнул головой я. — Деньги небольшие, но…

— Вот спасибо, а то стипендии нет ещё, а те, что за ранение получил, уже потратил, — обрадовался новый сотрудник школы.

— Надо — я займу. Вот четвертак есть, — достаю из кармана купюру. — А за ранение сколько сейчас платят?

— Не откажусь, спасибо. С получки отдам, — не стал выделываться Илья. — Сто рублей за легкое платят, и триста — за тяжелое ранение.

— Негусто, — признал я.

— Ещё вопрос… А нам по шее не дадут, если мы такой памятник нашим парням погибшим поставим? Вот читай, — Илюха дал мне сложенную в несколько раз газету.

Разворачиваю. Газета называется «Фрунзенец», номер за восемьдесят третий год.

На первой полосе этой военной газеты справа заметка под названием «Последняя лента», то ли об учениях, то ли о бое в Афганистане. По центру фото, на котором герой статьи Илья и некто Ринат. В статье завуалированно описан некий эпизод, после которого пулеметчик Ринат оказался в госпитале, якобы с вывихом руки. Предшествовала этому событию перестрелка в горах. Однако автор заметки нарочито подчеркивает, что сражение было учебное. Все военные термины: противник, бой, боевые действия, неприятельский стан, ранение — намеренно написаны в кавычках.

— Ничего не понял, — честно сказал я.

— Это был не учебный бой, а реальный, в провинции Кундуз, — пояснил Илья. — Не особо афишируют даже просто участие в боевых действиях, а уж, чтобы погибших чествовать…

Я прикинул примерную дату вывода войск из