Рассвет страсти - Сильвия Холлидей

– Не забывайтесь, мисс! – Холодные глаза экономки угрожающе сузились. – Его милости угодно видеть вокруг себя пригожие свежие лица молодых служанок. А чем он с ними занимается – исключительно его дело. И не нам с тобой его судить, Господь тому свидетель! Зато мне вовсе не понравится, если он примется точить об меня свой острый язык, увидев твою рожу! Станешь скрести ее два раза в день – и без возражений! Иначе я прикажу поварихе с помощницами, чтобы они проделывали это силой. Ты все поняла?

– Да, мэм, – буркнула Аллегра, понурившись. Однако этот тон явно понравился экономке.

– Будешь вести себя как положено, – снисходительно заметила она, – и твоя жизнь здесь станет весьма приятной. По крайней мере внизу, в помещениях для слуг. – Миссис Ратледж замялась, бездумно вертя пером для письма. – Его милость… То есть я имела в виду… Мистер Бриггс сказал мне, что ты тоже была наверху прошлой ночью. – Она решительно вздернула подбородок и глянула Аллегре прямо в лицо: – Ты все видела?

Девушка утвердительно кивнула, невольно покраснев при одном воспоминании об ужасном унижении Ридли.

– Его милость подвержен неожиданным припадкам. И тебе придется научиться мириться с ними. А также держать рот на замке за пределами Бэньярд-Холла. – Голос экономки стал многозначительным. – Что бы ты там ни думала о подобном поведении, пока мы на службе у его милости, его позор – наш позор. И я не желаю, чтобы в округе про него ползли новые сплетни: довольно того, что болтают и так.

Аллегра снова кивнула, но предпочла промолчать. Миссис Ратледж явно не располагала к расспросам о том, почему Ридли заслужил славу отъявленного труса, как бы ни сгорала девушка от любопытства. Пожалуй, лучше обратиться к Барбаре или Верити: те наверняка с охотой поделятся известными им слухами. И она просто спросила:

– Что я должна делать нынче утром?

– Пусть кто-нибудь тебе покажет, где хозяйские покои. Прошлой ночью он бушевал, как никогда. И теперь там полно работы. Остальных девушек ты тоже найдешь там; они уже начали уборку. – И Аллегру отпустили повелительным взмахом руки.

Однако ей не требовался проводник, чтобы найти комнаты Ридли. Ведь прежде их занимал ее отец. Девушка миновала парадную лестницу, прошла по длинному коридору мимо многочисленных салонов и гостиных на первом этаже и по черной лестнице поднялась на второй этаж, где находились хозяйские покои. Преодолевая этот неблизкий путь, она почувствовала себя довольно странно. И даже попыталась представить себя маленькой Девочкой: как будто крадется тайком по этим коридорам, чтобы заглянуть в кухню и выпросить что-нибудь вкусненькое у добряка повара. Или осторожно, затаив дыхание, следит за своими старшими братом и сестрой. Но воспоминания детства сохранились очень нечетко, безжалостно смытые потоком жестоких испытаний, в который превратилась ее жизнь.

Да и к тому же все в Бэньярд-Холле очень изменилось. Стены покрывали новые панели и незнакомые обои, а вычурная мебель поражала своей безвкусицей – мама ни за что не поставила бы такую у себя в доме. Правда, кое-где ей вроде попадались остатки прежней обстановки – то столик, то кресло, но сказать это с уверенностью она не могла. Да и картины на стенах были совершенно незнакомы. Девушка вздохнула, охваченная внезапным ощущением вины. Ну почему было суждено выжить ей одной? Вряд ли мама чувствовала бы себя такой чужой в своем собственном доме. Или Люсинда. Или Чарли.

Подойдя к дверям в покои Ридли, Аллегра застала за работой не меньше полудюжины лакеев. Они суетились, словно пчелы в разоренном улье, ликвидируя последствия вчерашнего погрома, заменяя изодранные ковры, изломанные стулья и разбитые зеркала. Столяр с помощью шпаклевки и краски пытался восстановить резной рисунок на дверном косяке, а розовощекий юноша старательно отмывал пятно с расписной панели. Аллегра перешагнула через обломки мраморного бюста, валявшиеся у порога, и вошла в небольшую личную гостиную Ридли. Здесь царил такой же хаос, что и в коридоре. Перевернутая покореженная мебель, осколки стекла и фарфора, свечи и подсвечники, раскиданные по всем углам. Из трех горничных, в поте лица занятых уборкой, Аллегра узнала лишь одну – Барбару, которая стояла на коленях возле самой двери. Девушка сжимала в руках нож и отскребала капли воска от полированного пола. При появлении Аллегры она скорчила недовольную гримасу:

– Ты всегда такая неповоротливая? – с упреком спросила она.

– Меня задержала миссис Ратледж. Не обижайся, – ответила Аллегра и удивленно прищелкнула языком, осматривая комнату. – Господи Боже, ну и неразбериха.

– Видела бы ты, что творится в спальне, – сердито фыркнула Барбара и указала на соседнюю комнату. – Он вроде бы пожелал девушку для утех, да передумал, как только ее увидел. Вытолкал взашей, всю в слезах, а потом принялся хлестать кларет целыми бутылками. Нынче утром парни вытащили целую корзину с пустыми бутылками. Его кровать залита так, что не осталось живого места: простыни, полог – все в вине. Даже на оконные занавески попало!

– Разве человек может вложить столько денег в обстановку собственного дома, чтобы потом вот так его громить? – Аллегра недоуменно качала головой. – Не важно, пьяный он или трезвый.

– Да если бы это была его собственная обстановка! Миссис Ратледж сказала, что он и не подумал беспокоиться об этом: просто купил Бэньярд-Холл как есть, и все. То, что ты видишь, принадлежало прежнему хозяину. Барону Эллсмеру.

– Я… слышала о нем, – промолвила Аллегра. – Их родовое имя – Уикхэмы, верно? По крайней мере мне так сказали. – Ей с большим трудом давалось это показное равнодушие. Следовало поскорее научиться слышать имя своих заклятых врагов, не моргнув и глазом. И почему-то вдруг стало ужасно любопытно разведать все про здешние слухи. – А что, Эллсмеры все время владели Бэньярд-Холлом? – спросила она.

– Нет. Перед ними были сами Бэньярды. Давным-давно. От них поместье и получило свое имя. Ну, да теперь-то все они на том свете. И туда им и дорога. Рассказывают, все они были изменниками, предателями короны. Правда, сама я не знала ни одного из этих негодяев. А вот в Ньютоне еще осталось несколько стариков, из прежних арендаторов, которые говорят про их род только хорошее. – Барбара с ожесточением принялась отскребать особо упрямое пятно воска, но вскоре отшвырнула нож и выпрямилась. – Никакого проку от этого не будет. Может, попробовать горячим щелоком с дресвой… – И она кивнула на дверь в спальню: – Там Верити с Мэрджери. Иди помоги им.

Открывая дверь, Аллегра увидела Мэрджери – совсем молоденькую прачку, горестно склонившуюся над большой, закрытой пологом кроватью и взахлеб причитавшую:

– Ох, Верити, да мне ни за что не отстирать эту парчу! И что же теперь делать? – Она кое-как стащила с рамы испачканный полог и принялась снимать простыни.

Верити торчала под самым потолком на складной лестнице. Она на миг отвлеклась от бледно-желтой шелковой обивки, которую отдирала от стены, и вздохнула:

– Ну, опять завелась. Да перестань ты хныкать, Мэрджери. Миссис Ратледж не требует от тебя чуда. Отстирается дочиста – и ладно. А не отстирается – даст Бог, мистер Бриггс уговорит его милость купить новую парчу на полог.