Моя чужая война - Мукимжонова Хосиятой

не так? – осторожно спросил Итан, уже подозревая Блэка в том, что опять наговорил ей гадости.

У него была целая ночь, чтобы обдумать поведение своего противника. Он вспомнил академические годы, когда Блэк пытался поссорить их с подругой. Вспомнил, как порой ловил его взгляды на Мэри. Вспомнил его речи в публичных выступлениях, то, как в пещере он просил ее уехать отсюда и, то, как он обманул своего друга.

Перебирая все это в памяти, он понял, что Блэк отчаянно хочет, чтобы Мэри жила в безопасности. Он не знал, как к этому относиться, но уже принял это как само собой разумеющееся. И теперь его интересовало, когда это поймет его упрямая подруга Мэри.

–Итан, он снова облил меня грязью, называя безрассудной выскочкой, которой не хватает адреналина!

Девушка и сама не заметила, как заплакала при этих словах. Итан, который привык к ее слезным реакциям на слова парня, отметил в своей голове, что именно замечания Блэка всегда доводят ее до такого состояния. В то время как более едкие комментарии генерал-маршала и других его приспешников она напрочь игнорирует.

–Мэри, Мэри, Мэри. И ты хочешь сказать, что поверила в сказку, будто генерал-маршал расстроится из-за нашего проникновения и не похвалит Блэка в случае если он тебя схватит? – спрашивает он, вытирая ее слезы.

Она не отвечает и углубляется в свои мысли. Нехотя она признает, что Блэк врал на счет своих побуждений. Потому что приведи он ее к отцу, он бы даже простил сыну атомную войну. К тому же она не могла отрицать факта, что Блэк видел и Итана тоже. Но все равно не сдал. Хотя если бы он его схватил. Это означало бы конец сопротивления и войны.

–Но почему он спас меня? – после долгих раздумий спрашивают она в надежде, что ее мудрый король знает ответ и на этот вопрос.

–Может он просто захотел тебя спасти?

–Просто захотел? – изогнув бровь, переспрашивает она.

–Да. Это может казаться странным. Но он мог просто захотеть сохранить тебе жизнь. И вопрос не в том, зачем он это сделал, а в том стоит ли ему верить. А судя, потому что мы с тобой стоим и разговариваем, то думаю, стоит. Мэриэнн, я знаю на войне доверие это слишком ценная вещь, чтобы им с кем-то делиться. Но, если человек спасает тебя, поставив на кон свою жизнь, думаю, вопрос веры тут излишен.

Даймонд шел из корпусов в кабинет отца, где всего пару часов назад проходило празднование независимости. По пути к нему подбегали солдаты и сообщали о тех или иных событиях. От них он узнал, что только двоих из нападавших Воронов смогли убить. В одном из них опознали повстанца. Второго никто не знал.

Среди его подчиненных было гораздо больше потерь: четверо убитых и в пять раз больше раненных. Но их ранения были несильными, учитывая то, что враг использовал пневматическое ружье.

Дойдя до дверей нужной комнаты, он остановился в нерешительности. В голове промелькнула мысль о том, что надо было попрощаться с мамой и сестрой. Но он отогнал эту мысль, мотивируя себя тем, что в случае обвинения в измене ему лучше не пересекаться с ними. Может это станет их спасением. Собравшись с силами, он постучал в темно-коричневую дубовую дверь и вошел.

–Генерал-маршал, надеюсь, я не заставил вас ждать?

Свой непринужденный голос подбодрил его. И он решил держаться сильным и сражаться ради матери, сестры и ради Смит.

Как только он вошел на него воззрились пять пар глаз: его отца, главного министра, Виктора, Айзека и его заместителя, младшего командира части, Томаса Эндрю.

Томас Эндрю был рослым, широкоплечим шатеном с печальными черными глазами. Смуглая кожа лица была изуродована огромным шрамом на все лицо. Шрам он получил при нападении медведя. Тогда еще в тринадцатилетнем возрасте ценой своей жизни он спас младенца, которого бросили в лесу.

Этим младенец был Айзек, который воспитывался в семье Макадам. Никто не знал о его родителях. Имя ему дал министр Мэттью в честь своего отца. А фамилию он получил в честь отца Томаса Эндрю, который и спас его.

Так мальчик вырос в богатой семье и получил образование, обучаясь вместе с Даймондом и Виктором на одном курсе. Виктор всегда считал его своим родным братом. Да и он сам воспринимал семью Макадам как свою и делал все, чтобы оправдать их ожидания.

–Как прошел допрос? – сразу перешел к делу генерал-маршал.

Этот вопрос отметал все сомнения Блэка младшего и он, абстрагировавшись от ситуации с Мэри, посмотрел прямо в глаза отца. Спокойным и размеренным голосом, который отдавал уверенностью, он заговорил:

–Я схватил одного из налетчиков. По голосу узнал, что он из егерей. Я надеялся, что выведаю от него полезную информацию. Но допрос ничего не дал. Он упрямо твердил, что перешел на сторону повстанцев и пришел, чтобы убить главу нового правительства. В общем, ничего интересного он мне не сообщил и я, убив его, вышел к вам. Я не мог сказать, что он врал на счет приверженности к повстанцам, потому что заметил, как они врывались в каждую комнату, которая попадалась им на пути. Но, если я сначала думал, что они ищут, чем можно поживиться, то после допроса решил, что они искали вас, сэр. По пути сюда я сел на хвост одного из Воронов и решил преследовать его. Но все оказалось тщетным, я его упустил. Видимо сказалась ночная темнота и выпитый мной алкоголь.

Говоря об этом, Даймонд вспомнил, что и в самом деле выпил немало рюмок вина. Но весь алкоголь выветрился, когда он увидел Мэри.

–В этом ты прав Даймонд широкое празднование лишило всех наших солдат их привилегий. Подлые повстанцы ударили нож в спину, напав в такой великий день.

Генерал-маршал говорил, глядя в сосредоточенные глаза сына. Ни на миг в его голове не вспыхнул вопрос о его преданности, что было чудом для человека, который порой сомневался даже в себе.

–У нас огромные потери – заключил он.

–Кстати, я так и не понял, почему у них пули резиновые – вмешался, наконец, Виктор.

–Повстанцы странный народ. Они не опускают руки и продолжают гражданскую войну, но хотят вести ее с минимальными потерями – ответил ему отец.

–Безмозглые проходимцы! Они и не подозревают, что только играют нам на руку – сморщив нос, ругается глава правительства.

–А мы уверены, что это не егеря? Вороньи маски и пневматические пистолеты могли быть отвлекающим маневром – предположил Айзек.

–Да.