Лица века - Виктор Кожемяко

В. К. Как жаль! Исторический дом.

И. Ч. Не берегут у нас, к сожалению, историческую память. Я как председатель Чкаловского комитета считаю, что на Ходынке обязательно надо создать Российский национальный музей авиации, историко-просветительский центр. Добиваемся изо всех сил. Было и решение Госдумы по этому вопросу, но – все пока стоит на месте.

А с крыши того дома, с солярия, весь аэродром был перед нами, и мы, пацаны, бегали смотреть, как наши отцы летают, как испытывают самолеты. Это было фантастически интересно!

В летной столовой директор Лидия Алексеевна Шкрылова – она до самой своей смерти дружила с нашей семьей, а умерла недавно – так вот она меня накормила макаронами по-флотски. Чувство было, что приобщаюсь к летной пище.

В то красное здание, в школу, напротив нынешнего спорткомплекса, отец повел меня в первый класс. Школу тоже тогда только что построили. Когда он приходил, его сразу окружали ребята. Он любил возиться с ними. Он вообще обожал детей. У него была договоренность с матерью, что они будут иметь шестерых. К сожалению, успело нас появиться лишь трое, у меня еще две сестры. Последняя родилась уже после его смерти – мать была беременна, когда отец погиб. Он прожил всего 34 года…

Конечно, самые яркие мои впечатления – полеты с отцом. На личном чкаловском ПО-2, подаренном ему. Дважды это было. Первый раз – в 1937 году, в день открытия канала Москва – Волга. Мы шли бреющим полетом над каналом, взлетев с аэродрома Химкинского 84-го авиационного завода, где стоял самолет. Отец посадил меня в заднюю кабину со своим механиком, а сам пилотировал. И все смотрел в зеркало или поворачивался и смотрел, как я реагирую на все. И показывал мне что-нибудь особенно интересное.

Понятно, ему хотелось, чтобы я стал летчиком. Но еще больше – чтобы человеком.

Сам он был человек не только исключительной смелости и воли, но и редкостной доброты. Причем неслыханная слава, которая обрушилась на него, ничего в этом смысле не изменила. Я вам приведу такой пример. Когда отец ехал на своей машине (а он любил всегда водить машину сам, хотя в 1935 году ему выделили шофера), если увидит старого человека или женщину, мужчину с маленьким ребенком, он обязательно остановится и подвезет. Я, кстати, до сих пор это делаю тоже.

В. К. Значит, вам это запало в душу?

И. Ч. Да. Иначе просто не могу.

В. К. Сталин сказал о Чкалове: «Самородок, каких мало не только у нас, но и во всем мире».

И. Ч. Когда Сталин встречал их в Кремле после полета в Америку, он сказал: вы достойны вторично звания Героев Советского Союза (а они годом раньше стали Героями за полет до острова Удд), но мы не имеем права по установленному порядку. Они были награждены тогда орденами Красного Знамени. А уж в 1939 году ввели порядок о присвоении дважды Героев…

Тогда же, в 1937-м, 30 июня, был прием в честь Чкалова, Байдукова и Белякова в Нью-Йорке, где присутствовало две тысячи американцев. И там говорилось, причем единогласно (у меня стенограмма есть), что их имена золотыми буквами будут вписаны в мировую историю. А президент американского чкаловского комитета трансполярного перелета Алан Коул, по инициативе которого в 1975 году на аэродроме Пирсон-Филд в Ванкувере был установлен памятный монумент, не раз подчеркивал: учтите, Чкалов – это не только Герой Советского Союза, это герой всего мира.

В. К. Однако в первую очередь он – наш! Советский, русский.

И. Ч. Потому-то и обидно, что в Америке память Чкалова чтут, пожалуй, больше, чем в нынешней России. При подготовке к 60-летию перелета это опять проявилось. Даже не хочется говорить, с каким равнодушием на самом высоком уровне пришлось столкнуться…

В. К. Увы, этому уже не удивляешься. Типично для нашего времени и для сегодняшних властей.

И. Ч. Между тем очень хотелось, чтобы юбилей этот стал всенародным праздником, чтобы он придал нашим людям силы, поднял патриотические чувства в нашей молодежи – чувства любви к своей Родине-матери, которая вскормила и воспитала таких героев.

Чем был силен чкаловский экипаж? Это были настоящие патриоты, единомышленники, друзья. У них билось три сердца, три головы было, но это все было монолитно, как будто все одно. Потому по сегодняшний день – наших отцов, дедов и прадедов уже нет, а мы семьями дружим. И я бы хотел спросить: многие ли так дружат сегодня?

В. К. Горько видеть, кого воспитывают из нынешней молодежи. Иванов, не помнящих родства. Ведь многие растут с убеждением, что у нас никогда не было ничего интересного и значительного, что все заслуживающее уважения и восхищения – только там, у них, на благословенном Западе…

И. Ч. Валерий Чкалов – да, самородок. Но все самородки имеют свою почву, свои корни. Они из глубин России, из гущи русского народа. Василева Слобода на нижегородской земле, где отец родился, – старинное волжское село. Основано, между прочим, всего несколькими годами позже, чем Городец, который находится в 15 километрах и где умер Александр Невский. Так что видите, как сходится история…

Род чкаловский – из волжких бурлаков. Отец Валерия Павловича, мой дед, был котельщиком, ковал паровые котлы для речных судов. Был он и старостой Василевослободской церкви. А как котельщик обладал удивительнейшим талантом. Я вам скажу, в 1913 году, когда появились на Волге два парохода – английский и американский, у американца лопнул котел. И позвали Чкалова – он был уже известен на Волге. Павел Григорьевич сковал по своему головному компьютеру, как я говорю (неграмотный был человек!), паровой котел и поставил свое клеймо. Анатолий Федорович Добрынин, бывший наш посол в США, говорил мне, что еще в 70-е годы ходил этот пароход по Миссисипи – с клеймом на котле Павла Чкалова.

Вот от какого самородка пошел самородок Валерий Чкалов! Разве не воспитательный факт для нашей молодежи, которой внушили, что ни на что путное мы, русские, якобы не способны? Или напомнить, что советский летчик Валерий Чкалов (а он гордился, что был советский летчик, советский человек!) стал создателем школы высшего пилотажа. Продолжая дело славного русского летчика – поручика Нестерова, впервые выполнившего мертвую петлю и применившего в воздушном бою таран, Чкалов разработал и выполнил пятнадцать фигур высшего пилотажа: восходящий штопор, полет вверх колесами и другие…

Если окончательно забудем многое из нашей истории, что достойно высочайшей гордости, – грош нам цена. Далеко не улетим. И не уедем.

Июнь 1997 г.

Его уже нет среди нас. Но мы навсегда сохраним в сердцах его подвиг. Молодой советский летчик Герман Титов, семнадцать раз облетев (6–7 августа 1961 года) на космическом корабле земной шар, стал Героем Советского Союза и получил звание «Летчик-космонавт СССР». Вторым после Юрия Гагарина! Он стал Космонавтом-2.