Покорители крыш - Кэтрин Ранделл

— Простите, — пробормотала Софи. — Очень горячо.

Не поднимаясь из-за стола, клерк повернулся к ней спиной. Казалось, ему было ужасно неудобно.

— Так о чем мы говорили, сэр? — повторил он.

— Вы как раз сказали, — ответил Чарльз, — что не можете помочь нам со списками пассажиров «Королевы Марии». Я попросил вас перенаправить наш запрос кому-нибудь, кто будет в состоянии нам помочь.

Разливая кофе, клерк успел собраться с мыслями. Он облизнул свои лягушачьи губы.

— Боюсь, я не могу этого сделать. Это совершенно невозможно. Таков протокол.

— Понимаю, — кивнув, сказал Чарльз с убийственной вежливостью. — Софи, ты не могла бы на минутку выйти?

— О! Почему? Потому что я кофе выплюнула? Прошу, не…

— Нет, — мягко ответил Чарльз, — это не из-за кофе. Прошу тебя, выйди.

Увидев выражение его лица, Софи беспрекословно встала из-за стола.

— Я буду за дверью, — сказала она и закрыла дверь за собой.

Казалось, в коридоре стало еще холоднее, чем раньше. И еще мрачнее. Софи уселась на пол и обхватила колени руками. Сжав кулаки, Софи уставилась в потолок, а потом, уткнувшись в колени, прошептала:

— Пожалуйста. Пожалуйста. Она мне так нужна. — Сердце горько стучало у нее в груди. — Больше мне ничего не нужно. Только она.

Из комнаты раздались голоса. Софи встрепенулась и приложила ухо к замочной скважине. Металл был холодным, отчего она поморщилась, но замочная скважина оказалась достаточно велика, чтобы слышать все четко.

Говорил клерк.

— …смешно. Детские фантазии — девочка…

Раздался голос Чарльза:

— Вы недооцениваете детей. Вы недооцениваете девочек. Сэр, я прошу о встрече с комиссаром полиции.

— А вы, сэр, переоцениваете собственную значимость. Я не могу позволить вам встретиться с комиссаром.

— Понимаю. — Последовала пауза. Софи затаила дыхание. — Девушка в приемной очень мила, не так ли? Она нам очень помогла.

— Не понимаю, какое отношение это имеет к делу.

— Она рассказала, что вы разработали новую систему бухгалтерии. Что у вас… уникальные способности к математике. И ваш банковский счет фигурирует в документах чаще обычного.

Раздался какой-то шум. Похоже, теперь уже сам клерк не удержал во рту свой кофе.

— У меня нет никакого желания копаться в грязном белье, — сказал Чарльз, — но я подозреваю, что встреча с комиссаром будет выгодна не только мне, но и вам.

— Это шантаж.

— Вы правы, — ответил Чарльз.

— Шантаж — это преступление.

— Верно, — согласился Чарльз.

Голос клерка звучал сдавленно и стал холоден, как труп.

— Разве девочка этого стоит? Разве она стоит того, чтобы преступить закон?

— Она того стоит, — спокойно сказал Чарльз. — Такой способной девочки вам больше не найти.

— Мне она показалась вполне обычной, — заметил клерк, и Софи в коридоре ощетинилась.

— Пока не узнаешь человека, он вечно кажется обычным, — ответил Чарльз. — Софи исключительно одарена умом, упорством и — в этот самый момент — кофейными следами. А раз уж об этом зашла речь… — Отодвинулся стул, и Софи едва успела отступить на пару шагов, прежде чем дверь отворилась. — Входи, Софи. У этого джентльмена для нас хорошие новости.

Клерк был бледнее, чем раньше. Его ноздри раздувались.

— Я могу назначить вам встречу с комиссаром, — сказал он. — Возможно, он сумеет вам помочь.

— Спасибо, — поблагодарил его Чарльз. — Это очень мило с вашей стороны. Можем мы встретиться завтра?

— Завтра встретиться не получится. Вообще-то, на этой неделе он очень занят, и я не уверен, сможет ли он…

Чарльз поднялся из-за стола и выпрямился во весь рост, возвышаясь над клерком. Его брови были сурово сведены к переносице.

— В таком случае послезавтра. Спасибо. Мы придем в полдень. Пойдем, Софи.

Во второй раз за день Софи потянула его вниз, чтобы шепнуть:

— Я не допила кофе. Мне стоит его допить?

— Нет, — ответил Чарльз. — Пожалуй, я и свой оставлю. На вкус все равно что мокрый ковер.

— Хорошо, — сказала Софи. — Мне показалось, что на вкус он как жженые волосы.

Она снова выплюнула кофе в чашку.

В Париже ночи были тише, чем в Лондоне. Софи никак не могла заснуть. Когда она легла в постель, луна светила так ярко, что при ее свете можно было читать, но Софи смотрела в книгу и не видела ни единого слова.

Она была напугана. Она твердила себе, что бояться нечего, но сердце билось быстрее и быстрее, пока у нее не перехватило дыхание. Софи попыталась подумать о Чарльзе, который был так добр и так прекрасно во всем осведомлен, а потом попыталась подумать о маме, ведь вполне возможно, что их сейчас разделяло всего несколько улиц. Но ни то, ни другое не помогало. В голову все лезли мысли о том, как их поймают, как это будет страшно и как обрадуется мисс Элиот, узнав об этом.

Софи слышала, как гостиница погружается в тишину. Она ворочалась в постели, пока простыни и одеяла не свалились грудой на пол, но так и не заснула.

Наконец Софи встала на кровать и внимательнее осмотрела слуховое окно. Они забыли купить масло, поэтому открыть его у нее не получилось. Заржавевшая петля не двигалась.

Тут Софи в голову пришла отличная мысль.

— Да! — шепнула Софи.

Она сбежала по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки зараз. У столовой она остановилась и прислушалась. Казалось, там никого не было. Софи проскользнула внутрь, взяла с ближайшего стола бутылку оливкового масла и выбежала в коридор, пока мышь в углу не успела и глазом моргнуть.

В своем номере Софи смочила газету в оливковом масле и смазала петлю. Через несколько минут с самой петлей ничего не произошло, но вот газета разорвалась у нее в руках. Нужно было найти что-то покрепче.

— Тряпка. Мне нужна тряпка, — прошептала Софи.

Может, наволочка сгодится? Но вряд ли гостиница это одобрит. Затем к Софи пришло вдохновение. Она стянула с ноги шерстяной чулок, надела его на руку, как перчатку, и вылила на него полбутылки масла.

Высунув язык от усердия, она принялась натирать петлю. Хлопья ржавчины стали постепенно облетать, обнажая яркую латунь. Сердце Софи вдруг забилось громче. Как только петля достаточно очистилась, Софи отодвинула запор — он поддался не сразу, но масло у нее на пальцах помогло с ним справиться — и толкнула раму. Ничего не произошло. Софи толкнула ее сильнее. Рама сердито скрипнула, но не поддалась.