Истинная руна - Игорь Пронин

– Я не собираюсь причинять Архиву вред. – Гном явно не считал себя обязанным подчиняться хозу. – Просто все эти досье… Ну бродник ведь не дурак, понимает, лапочка, как мы его искать станем. Он все простые концы перерубил, остались только те, что человеку не видны…

Яблоко описывало круги все шире, наконец скрылось за углом ближайшего шкафа. Агши на четвереньках шустро побежал следом.

– Если кого увидишь – говори громко! – пискнул он напоследок и исчез.

«Вот сейчас ваны заметят, и меня не станет… – Ник-Нику стало куда страшней, чем у Нечисти в лесу. – У них быстро: чик… А магия тут не работает, стою беззащитный, как младенец… Убьют из-за дурака гнома, а что меня потом ждет?»

Бухаил, подтрунивая над «бессмертием хозов», знал, куда бил. Посмертие оставалось для магов тайной, о которой и думать-то не хотелось. За столетия жизни нескольких тел на единственной душе накопилось много всякого. Ник-Ник машинально вытащил из кармана сигарный окурок, но вовремя опомнился: ваны курить в Архиве запрещали.

«А магия Нечисти действует даже здесь, – вспомнил Ник-Ник. – Обидно. Выходит, они сильнее нас? Но во всех войнах хозы победили… Надо будет с Феропонтом поговорить».

Ван появился неслышно, незаметно даже, и положил на шкафчик перед Ник-Ником стопку бумаг. Тот ничего не успел предпринять и только закашлялся запоздало. Вышло неестественно. Ван, совершенно не интересуясь отсутствующим гномом, снова оперся о швабру.

«Может, Агши для ванов и правда несуществующий?» – со слабой надеждой подумал Ник-Ник, хватая верхний листок.

Мелкие буквы рассказывали о судьбе Антония Малачкова, проживавшего на пятнадцатом плане, в Санкт-Петербурге. С трудом разбирая витиеватый почерк, Ник-Ник тем не менее совершенно не улавливал смысла написанного.

«Почему они печатными буквами не пользуются? И почему у них всегда досье на русском? Или это только мне кажется, что на русском?» – Ник-Нику очень хотелось оглянуться, поискать гнома, но он боялся вызвать у вана подозрение. Ваны не шутят.

– Здесь все, что мы… Я попросил? – нарочито громко спросил хоз.

– Все, – бесстрастно отозвался ван.

– Гхм… Хорошо! Мне надо все это внимательно просмотреть!

Покраснев, Ник-Ник вернулся к чтению. Антоний Малачков уже успел много чего натворить: целый список приговоров. Разные города, разные страны и… разные планы.

– Бродник! – наконец сообразил Ник-Ник и поудобнее перехватил толстыми пальцами тонкую бумагу. – Он же бродник, этот… Антоний!

– Тото, – подсказал ван. – Его последнее имя – Тото.

Как и любой хоз, добившийся существования на разных планах с помощью зеркала Грохашша, Ник-Ник ненавидел бродников. Обладая всего одним телом, они переносятся с плана на план целиком, и объяснить этого пока никто не смог. Такого просто не должно быть! И все же они это делают. Странная, врожденная способность. Зависть сдавила челюсти Ник-Ника до скрежета зубовного.

«Если бы я мог…»

Рвануться к верхним, самым верхним планам, взглянуть хоть одним глазком – как там? Куда ведет дорога мага, покупающего бессмертие и власть через новые отражения, новые тела? Но среди хозов ни одного бродника не было. Даже среди атлантов, которые первыми научились делать странное зеркало, создающее миры. Отразись в нем – и окажешься планом выше, и каждое твое действие там отзовется в нижнем мире. За тысячелетия придуманы миллионы заклинаний и пассов – заведя второе тело планом выше, человек превращался в мага, в хоза. А если отразиться еще раз… Бродникам все это было не нужно для путешествий, но и магия для имеющих лишь одно тело недоступна. Что лучше?

– Он в розыске? – срывающимся голосом спросил Ник-Ник и даже поморщился: ну что за глупость? Конечно, в розыске! Ваны всегда ловят бродников.

– Нет.

– Нет?!

– Тото в Спирали. Список его прегрешений оказался слишком длинным для прощения.

– Это хорошо, – перевел дух хоз. – Это правильно. Страшнее Спирали может быть только смерть.

Однако секундой позже Ник-Ник сообразил, что бродники редко удостаиваются такой чести. Как правило, ваны всего лишь «регистрируют» их, метят каким-то неизвестным хозам способом. После этого куда бы бродник не прыгал, его всегда можно найти. Случалось, что по жалобам хозов им выдавали врага, – если служители Архива считали основание достаточным.

– Видать, большой баловник был этот Тото, а?

– Он не скоро выйдет из Спирали, – сообщил ван.

«И на том спасибо. Хотя я бы просто отрывал им головы!»

– Можно я взгляну? – неслышно подкравшийся Агши оказался рядом. – Тото… Спроси у этого шваброносца: вся ли имеющаяся в распоряжении ванов информация о Тото изложена в досье?

– Нет, – только и сказал служитель.

– И чего же здесь не хватает? Что за зебру Белка Чуй помог ему выкрасть из зоопарка?

– Вам нельзя этого знать.

Ник-Ник и Агши переглянулись.

Манана сказала Паше: поиграй. Он не понял тогда, что имеется в виду, но уже через несколько минут пребывания в саркофаге догадался, что действительно находится в каком-то компьютерном зале, и во все его органы чувств постепенно входит реальность игры. Из темноты перед глазами постепенно проступали контуры деревьев, высокой ограды, беседки на берегу ручья. Звук прорезался как-то время от времени, и кусками: иногда было слышно лишь журчание воды, иногда только шелест листьев.

«Гришке бы понравилось, – вспомнил Павел пропавшего приятеля. – Графика хорошая…»

Саркофаг начал медленно наклоняться, голова закружилась, но деревья перед глазами не легли набок. От этого стало еще хуже, затошнило. Но тяжесть в ступнях помогла сориентироваться вестибулярному аппарату, принять новое положение вещей.

«А может, саркофаг и не наклонялся? Может, это тоже иллюзия?»

Ручей теперь журчал постоянно, а вот листья шумели время от времени. Шум совпадал с раскачиванием веток, правую щеку захолодило.

«Ветер, – понял Павел. – Я в саду. А что сзади?»

Он повернул голову и едва не упал с непривычки, когда картинка сада прокрутилась перед глазами. Однако виртуальность почти уже «всосала» его, дурнота прошла. За спиной оказалась каменная стена, высокая, сложенная из крупных блоков. Она уходила в обе стороны, а здрав голову, Павел рассмотрел и башню – тонкую и высокую, казалось, до самых облаков. Он снова повернулся к беседке.

«Хитрая тварь эта Манана…»

Для пробы Павел повторил вслух и услышал свой голос:

– Хитрая тварь эта Манана. Я в игре, в виртуальности, и даже если бы у меня было зеркало, ничего не смог бы сделать.

Он поднял руки, рассмотрел. Очень похоже. Да что там! Это были его руки. На левом рукаве пуговица оторвана – следствие ночной разгрузки у Абдулло. Ногти пора стричь. Паша посмотрел вниз и уже без удивления увидел свои ноги. Низ джинсов потемнел от росы, высокая трава скрывала кроссовки. Павел сделал шаг, другой. Все вокруг было совершенно реально. Он закрыл глаза, попытался представить себя лежащим в саркофаге, и не смог. Дернул рукой, надеясь ударить в крышку, и не ощутил ее.