Разная доля нас ожидает - Александра Черчень

Рыж не обольщался по поводу конкурента. Ведь если судить по некоторым «штрихам» магии и незначительным деталям внешности беловолосого, можно сделать вывод, что друг-враг принадлежит к высшей касте народа орвиров. А стало быть, он сейчас отходит от того, что было днем с Александрой. Но глупо думать, что орк покорно распрощается с разумом. Да и глупо думать, что ему кто-то это позволит. Хранитель Воды — это не обычный маг или шаман средней руки. Потому за здравый ум старого приятеля Пламенеющий не волновался.

Но отдавать свою женщину не собирался тоже!

Он положил на это почти всю жизнь, свои мечты! Берег все это время, и не только для себя — для нее самой! А что сделал его друг?!

М-да… Хор сделал Императрицу.

Аля изменилась, и сильно, Рыж не мог не понимать, с чем ему придется мириться в дальнейшем. Но Евгран всегда был очень гибким и хитрым. Выживет. Подстраиваться под обстоятельства он умеет замечательно. И уступать не собирается. Тем более что сдерживаться уже и правда незачем. Вот только надо обезопасить дом от незваных гостей. Конечно, со Стихиями это не поможет, но тех же Хранителей не пустит, они просто не смогут определить координаты.

Евгран Пламенеющий закрыл глаза, и спустя миг его фигура окуталась огненным маревом, а за спиной раскрылись крылья, которые Аля обманчиво приняла за наведенные. Нет, девочка, это не совсем так… Просто фаворитам Стихий полагаются определенные бонусы, а Евгран был еще и наследником Клана, который в свое время немало поскитался по миру, интересуясь древними артефактами. Один из них и защищал его тайное логово. Надо просто влить в него еще силы и кинуть вокруг дома «обманную сеть».

Спустя несколько минут все было сделано, и, обессилев, Алый прислонился к перилам на веранде, нашарил бутылку и выпил еще немного.

М-да, теперь, после того как выложился магически, хочется просто уснуть с Алей под боком. Впрочем, наверное, это ровно до того момента, как он вернется в дом. Ведь там любимая девушка, в полураздетом виде, нежится в тепле камина. Он тихо рассмеялся: для того, чтобы мысли об отдыхе отошли на задний план, достаточно всего лишь это представить!

Пламенеющий решительно развернулся, расплескав медные волосы по спине, прикрытой тонким жилетом, и вошел в дом.

Спать мне было просто замечательно. Вот только одному боку было жарко, а другой замерзал, поэтому я постоянно вертелась. Спустя какое-то время стало холодно и груди. Но я настолько устала, что все это не казалось достаточно веской причиной для того, чтобы просыпаться. Потому я то проваливалась в сон, то ненадолго выныривала, но глаз не открывала.

Послышались тихие шаги, и спустя несколько секунд рядом растянулся кто-то большой и теплый, чем я немедленно воспользовалась: прижалась как можно крепче, обняла, да еще и ногу закинула. На бок мне легла горячая ладонь, потом скользнула на спину, прижимая ближе, и я блаженно мурлыкнула, уткнувшись носом в изгиб шеи и вдыхая такой знакомый и приятный запах моря, ветра и соли. Ры-ы-ыж!

— Просыпаемся? — Он осторожно подул на ухо и поцеловал в щеку.

— Зачем? — Я сморщила носик и зарылась в копну мягких волос. — Мне и так хорошо.

— Ну-у-у… — Едва касаясь, он провел пальцами от шеи до пояса и обратно, отчего я выгнулась. Приоткрыла глаза и посмотрела на лицо мужчины. Он был так близко, что я видела, как в зеленых глазах пляшут отраженные язычки пламени, так близко, что его дыхание, отдающее чем-то странным, касалось моей кожи, так близко, что мне казалось этого мало.

Слов не было. Вообще. И ничего не было.

Только мы. Неизвестно где и неизвестно когда. Просто мы.

Аля и Рыж.

Евгран и Александра.

Наверное, только сейчас я приняла это до конца. Неважно, кто мы, важно то, что не исчезает из души, стоит мне надеть маску принцессы, а ему — наследника враждебного Клана.

Поцелуй показался самой естественной вещью в мире и… самой желанной.

Нежный, сладкий и самый нужный. В теле опять начинали разгораться стихии, но теперь они уже не вытесняли сознание, как в прошлый раз, а просто добавляли перчинки, остроты океану чувственности, в который я медленно погружалась.

Пальцы любимого медленно скользнули к вороту рубашки, и она распахнулась неожиданно легко, как будто пуговиц на ней и вовсе не было. Я мимолетно удивилась, но потом он опустился ниже, к округлости груди, и мне стало не до таких прозаических деталей, как пуговицы. Какое там, если… он рядом, если он так близко, что я могу провести ладонями по его груди, разведя полы незастегнутого жилета, и в отместку за его слишком смелую ласку коснуться твердого живота, который немедленно вздрогнул. Улыбнулась и поцеловала теплую кожу плеча, и тут же охнула, потому что он сжал нежный холмик груди, а следом и сосок, отчего искры стихий, словно рассыпанные по телу, вспыхнули ярче, посылая волну жара, застывшую где-то внизу живота.

Не было ни состояния аффекта, которое всегда кидало меня в объятия Лира, ни безумства сил, ничего, на что я могла бы свалить то, что происходило сейчас. Но что происходило? Самое естественное на свете.

При воспоминании о Лире сердце кольнуло тупой болью, и я сжала губы и прогнала слезы и воспоминания. Да… то, что было с беловолосым Хранителем Воды, не являлось просто желаниями тела, но стоит ли сейчас пытаться разобраться? Сейчас, когда я в руках другого, не менее дорогого мужчины, который готов смириться даже с тем, что не будет первым. Хотя… уж кому жаловаться! И у Лирвейна, и у Евграна было много женщин.

Но сейчас не об этом, совсем не об этом. А о том, что по телу скользят руки Рыжа, медленно стягивают с плеч рубашку, проводят по обнаженному животу, мимолетно касаются груди. Он целовал мое лицо, взмокший лоб, закрытые глаза, потому что я не могла в такой момент смотреть на него, щеки, на которых почему-то появились влажные дорожки, губы, жадно отвечавшие ему.

Он не спрашивал, почему я плачу, а сама я не говорила. Он был очень нежен и тактичен, не удерживал, позволяя в любой миг разорвать кольцо его рук, но я этого не делала.

Потянулась к нему, снимая жилет, чтобы приникнуть к широкой груди, обнять и замереть, впитывая в себя его тепло и то неповторимое ощущение, когда кожа касается кожи. Когда нет преград, когда не хочется их возводить, когда не надо думать о том, что будет после. А потом снова касание губ, и я уже не закрываю глаз, не в силах оторваться от чувств и эмоций, что мелькают в малахитовой радужке. Нежность, любовь, страсть, которая воспламеняет все, и я понимаю, чего ему стоит быть настолько нежным, настолько… позволять мне передумать.

А я не хочу… зачем?

Он не обидит, не ударит по сердцу, когда я так открылась ему, не бросит одну, как делал… Нет, нельзя! Не сейчас! Сейчас наше время. Мое и рыжей осени, и третьих тут не должно быть.

Поцелуй, тягучий, как мед, сделался страстным, и сила собственных эмоций вытеснила из головы мысли о ледяном, пахнущем хвоей мужчине. Который ничего ко мне не чувствует! Все, с меня хватит! Хватит плакать по ночам из-за его резких слов, не надо пытаться уловить в сером взгляде что-то, кроме холодной вежливости, пора перестать надеяться, что его страсть — это что-то большее!