Долгая дорога к маме - Михаил Константинович Зарубин

смене, — сказала оператор и ушла. Ее не было минут пять. Спиной чувствовал, как за мной накаляется очередь, там не просто роптали, там уже слышались угрожающие нотки.

К счастью, явилась старшая по смене, она оказалась более спокойной, может, не так обалдела от клиентов за день. Она взяла договор, села за компьютер, совершила некие манипуляции на клавиатуре, посмотрела на экран и быстро сказала:

— Нашей вины здесь нет, был сбой компьютера, и платежи не прошли.

Я обомлел, переводя взгляд со старшей смены на оператора. Старшая уже собирала листы договора, чтобы передать мне:

— Я ответила на ваш вопрос?

— Постойте, постойте, — вскрикнул я. — А кто виноват?

— Компьютер, — тут же ответила старшая.

— Но позвольте, Анна Петровна Поленова не с компьютером заключила договор.

— Да, но она же была «забита» в компьютер, а он дал сбой, — объяснила мне старшая, как тупому двоечнику, который не понимает простых вещей. — Мы-то здесь причем? Мы, простые исполнители?

— Уважаемая, но ведь компьютер — это ваш инструмент, с помощью которого вы работаете.

Холодный и липкий взгляд безразлично скользил по моему лицу. Она даже не слушала, что я говорил.

— Не отнимайте, пожалуйста, у нас время. Не нравится — пишите заявление. Мы его в течение месяца рассмотрим и дадим ответ.

— Но здесь все ясно, как божий день, можно сейчас все решить!

Но старшая по смене и оператор уже отвернулись от меня и потихоньку говорили о чем-то. Очередь сзади гудела, и я понимал, что если через мгновенье не отойду от окошка, меня вырвут вместе с окошком и подоконником перед ним. Я отошел.

Позднее мне пришлось применить все свои связи, чтобы выйти на начальников Сбербанка и разрешить эту неувязку. Конечно, все исправили, Анна Петровна получила тысячу извинений и «подарок» от банка: ей вернули неправильно снятые штрафы.

Встречая Анну Петровну, я больше не спрашиваю о том, как она платит за коммунальные услуги. Она тоже не жалуется. Значит, компьютер работает нормально. А может, платит она, как и раньше, стоя у окошечка в большой очереди…

Письмо Чубайса

Деревня Михайловка стояла на берегу большого озера, потихоньку зарастающего камышами, и, несмотря на заброшенность, до сих пор выглядела красивой. Тамара Ивановна и Иван Сергеевич жили здесь всю жизнь. В деревне в свое время была начальная школа и клуб. Иван Сергеевич покидал деревню на три года, что служил в армии. Тамара Ивановна за шестьдесят лет больше чем на месяц не уезжала из нее. Когда-то здесь был колхоз. Она работала дояркой, а Иван Сергеевич плотником.

Деревня в те годы была большой, двадцать пять дворов. Сейчас, когда пришла новая жизнь, все, кто мог, покинул деревню, бросил и дома и землю, долгие годы бывшую кормилицей. На улицу страшно взглянуть, словно враг прошелся по ней. Взмахнул рукавом направо — нет крыши, налево — пустыми глазницами зияют окна. Обитаемых осталось всего пять дворов. В двух живут два брата Никита и Владимир, немолодые уже, однако ездят на заработки в крупные города, разрываясь между деревней и работой. Еще в двух — Светлана Петровна со взрослой больной дочерью, и дед Степан, глухой старик, похоронивший здесь всех родных и сам ждущий смерти каждый день.

В деревне уже давно пропал свет, «добрые люди» провода «свинтили» на металлолом, газа отродясь не было, а год назад из-за ужасного состояния дороги в деревню перестала ездить автолавка райпо. До цивилизации, то есть до ближайшего села Демидова, где есть магазин и аптека, от Михайловки двадцать четыре километра. До деревни Ягодное, куда раз в неделю машина все еще приезжает, четыре километра, но идти надо «заповедными тропками», через лес и овраги. Куда только не обращались брошенные на произвол судьбы жители, даже в прокуратуру. Помочь их горю, сделать хоть что-нибудь местные власти не могут, ответ один — нет денег.

В теплое время года жизнь еще терпима, но когда приходит зима и вокруг деревни начинают выть волки, которых развелось тьма тьмущая, становится невмоготу. Однако живут. Деться-то некуда. Всю жизнь здесь, детей не завели…

К прибытию автолавки ходят в Ягодное. И пенсию получать туда же, по очереди. Все в округе их знают, потому и пенсию дают, доверяют. Но все равно, если кто два месяца подряд не появится, пенсию задерживают.

Однажды Тамаре Ивановне пришло письмо. Конверт большой, с картинкой, марки на нем красивые, разных штемпелей со всех сторон понаставлено. А надо сказать, что писем они с Иваном Сергеевичем лет двадцать не получали, газет они тоже не читали. Телевизор у них был, но при отсутствии света ничего не показывал.

Вручая Тамаре Ивановне письмо, водитель автолавки, он же и продавец, и почтальон, сказал:

— Ну что, Тамара Иванна, до Чубайса дошла? Теперь-то уж точно свет вам проведут.

— А кто это — Чубайс?

— Да ладно придуриваться-то. Этого рыжего каждая собака в России знает. Столько «добра» он России понаделал, что только глухой о нем не слышал.

Тамара Ивановна не стала спорить со знающим человеком, осторожно взяла конверт и положила в сумку, решив, что если такой важный человек написал ей письмо, то читать его надо обязательно с Иваном Сергеевичем.

Придя домой, вытерла она дочиста старенькую клеенку на столе, посадила напротив Ивана Сергеевича, вскрыла конверт и стала читать. На бланке было написано:

«Россия, деревня Михайловка Демидовского р-на Евсеевой Тамаре Ивановне»

Это адрес. Потом стоял длинный номер. А дальше само письмо:

Уважаемая Тамара Ивановна!

Обращается к Вам Анатолий Чубайс, Председатель Правления РАО «ЕЭС России». Я пишу Вам, чтобы объяснить, для чего РАО «ЕЭС России» проводит реформу электроэнергетики и почему она не приведет к «обвальному росту цен», которым сейчас пугают людей многочисленные политики и экономисты.

По инициативе РАО «ЕЭС России» Правительство принимает трехлетнюю программу сдерживания тарифов на электроэнергию на 2004–2006 гг. Это важная часть нашей реформы. Суть плана — в том, чтобы цены на электроэнергию в России росли медленнее, чем цены на другие товары и услуги. По нашему плану уже в 2006 году рост энерготарифов составит 7–7,5 %, что не превысит прогнозируемого Правительством уровня инфляции.

По нашим расчетам, три года — это минимальный срок, который нужен для того, чтобы обуздать энерготарифы по всей стране — без ущерба и для Вас, и для РАО «ЕЭС России».

Подчеркиваю: мы не даем невыполнимых обещаний, мы говорим о сдерживании тарифов, но не обещаем, что цены на электроэнергию остановятся раз и навсегда. Ведь все дорожает, включая и топливо для