Кабаморсов и Лунная Тень - Сергей Химаныч

запечённую спаржу в холодильнике, куда её девать, выбросить?

— Погоди, — Кавал остановил вошедшего. — Как ты сказал? Па-ржу?

— Ну да!

— Я тебе выброшу! А ну дай сюда! — Кавал выхватил у него тарелку.

— Кавал, но ты же такое не ешь! — воскликнули ребята.

— А вот приходится, — Кавал поморщился, глядя на тарелку с зелёными стеблями. — И зачем она заказала эту гадость? Умом девчонок не понять, желудком общим не измерить…

Учитель Савва сидел в плетёном кресле на веранде у своего дома и теребил старые чётки, доставшиеся ему от бабушки. Это занятие помогало ему привести мысли в порядок, а мыслей было столько, что в них можно было утонуть. Больше всего старый филин не верил в совпадения. Но всё сегодняшнее утро состояло из одних совпадений. Он уже знал, что Кабаморсов и Лунни выходили по утрам на пробежку вместе. Но судя по тому, что вчера Кабаморсов вышел на прогулку один, а Лунни весь день не выходила из домика, между ними возникла ссора. Такое случается между мальчиками и девочками. Весь день они не разговаривали друг с другом и даже не явились на завтрак. И тут выясняется, что Кавал тоже не явился на завтрак и добровольно отказался от своего любимого супа с фрикадельками, чего ещё не случалось за всё время пребывания в лагере. На следующее утро ребята снова собрались на пробежку, и к ним присоединился Кавал, который никогда раньше не выказывал желания заниматься бегом. В сухом остатке выходило следующее: весь лагерь, кроме троих совят, съел по порции супа, от которого всем захотелось спать, а единственная троица, которая не спала, покинула лагерь как раз в то самое время, когда коршуны решили ограбить склад. Тут даже не самому проницательному сыщику пришла бы в голову мысль: в лагере объявился предатель, и им обязательно должен быть кто-то из упомянутой троицы.

Первым делом учитель взял остатки супа и отправил на анализ в лабораторию. Оставалось выяснить, действительно ли Чёрный Коршун напал на совят, и почему в таком случае Кабаморсов не защитил свою подругу. Но чтобы получить ответ, нужно было как можно скорее отыскать Кабаморсова. Больше всего Савва надеялся на поисковую группу, что они разыщут беглеца, и тот всё объяснит. Но когда к вечеру группа вернулась, учитель впал в уныние. Они облетели всю территорию от лагеря до болота, проверили каждую канаву и каждый куст, но ни живого, ни мёртвого Кабаморсова нигде не было.

Глава 11. Золотая коллекция

Лунни испытывала странные чувства к Кавалу. С одной стороны, это был самодовольный грубиян, не любящий никого, кроме себя, а с другой — герой, рискнувший собственной жизнью, чтобы спасти её. Было бы несправедливо не замечать проявленного героизма во имя любви. Направляясь в гости в Кавалу, она надеялась разглядеть под маской грубости и тщеславия живую и светлую душу.

Кавал хорошо подготовился к приходу подруги. В доме было прибрано, стол был украшен свечами, а для гостьи было приготовлено особое блюдо. Сам Кавал выглядел великолепно: черный пиджак удачно сочетался с окраской перьев Лунни, а розовая бабочка на шее придавала его образу особую элегантность. Галантный кавалер усадил гостью за стол и пожелал приятного аппетита.

— Ты правда сам приготовил эту спаржу? — поинтересовалась Лунни. — Выглядит очень аппетитно.

— Конечно, сам! Я пол-леса облазил, чтобы раздобыть её, — не удержался Кавал, чтобы не похвастаться.

— А я думала, в наших лесах спаржа не растёт, я видела её только на грядке у Кабаморсова.

Кавал недовольно поморщился, поняв, что его обман практически раскрыт, но тут же нашёлся, что ответить:

— Он, видимо, плохо искал. Настоящий знаток растений всегда найдёт то, что ему нужно.

— А ты хорошо разбираешься в растениях? Неужели ты тоже ешь растительную пищу? — сыпала Лунни вопросами, на которые было трудно находить ответы.

— В этом плане я всеяден: ем всё, что переваривает мой желудок. Но спаржу люблю особенно. Говорят, она очень полезна.

— А я должна признаться, что никогда не пробовала спаржу. А на что она похожа по вкусу?

Кавал посмотрел на зелёные трубки, из которых торчали кисточки с семенами, словно бычьи хвосты, и мысленно представил, как откусывает хрустящий кусок.

— Похоже на вафельные трубочки, — произнёс он мечтательно. — Со сгущёнкой.

Лунни расхохоталась в полный голос.

— Ты тоже никогда её не пробовал? — догадалась она.

Кавал смутился, но не растерялся.

— Ну я давно мечтаю её попробовать, да случай никак не представится.

— Тогда позволь сделать тебе приятное, такие мечты обязательно должны сбываться! — Лунни придвинула тарелку со спаржей к Кавалу.

— О, я бы с удовольствием, но я не посмею отнять у тебя ужин, — Кавал отодвинул тарелку обратно.

— Что ты! Я буду рада исполнить твою мечту, не стесняйся, ешь с удовольствием! — тарелка снова переместилась к Кавалу. — Пусть это будет моим подарком за твою доброту и смелость.

Сопротивляться было бесполезно. Лунни смотрела с такой теплотой, что ему ничего не оставалось, как закрыть глаза и засунуть в клюв зелёный стебель.

— Ну как? Сладкая?

— Очень! — кряхтел Кавал, с трудом сдерживая подступающую тошноту.

— Похоже на вафельные трубочки со сгущёнкой? — Лунни прикрыла клюв крылом, чтобы не расхохотаться.

«Да, только с крысиным ядом», — подумал про себя Кавал, и тут его вырвало.

Совёнок открыл глаза и вскрикнул от ужаса: вся недожёванная спаржа оказалась на лице у Лунни.

— Ой! Прости! Я не специально! — вскочил он с места, пытаясь вытереть гостью, но та словно сумасшедшая закачалась в безудержном хохоте.

— Это ты прости, я тебя разыграла. Ты думаешь, я поверю, что ты любишь такую еду? Но ты сам виноват, не нужно всё время лгать, чтобы произвести на меня впечатление. Я и сама не выношу этой травы, не знаю, почему Кабаморсов так её любит?

— Да, согласен, глупо вышло, — покраснел от стыда Кавал и, чтобы сгладить неловкость положения, сказал:

— У меня есть такие вкусные конфеты, что тебе захочется проглотить их вместе с языком. Сейчас, только чай поставлю.

Кавал убежал на кухню, а Лунни вышла из-за стола, чтобы осмотреть комнату. Если сильно не приглядываться, комната казалась опрятной и даже чисто прибранной. Но внимательный глаз сразу заметил грязные носки, торчащие из-под комода, несколько скомканных фантиков, пустые банки от сгущёнки, задвинутые подальше за кресло, чтобы никто не видел.

Кавал вернулся в комнату с двумя чашками чая и коробкой конфет. На стол тут же упали кубики серебристой фольги.

— Это мои самые любимые, «птичье молоко» называются, ты только попробуй, разве может быть на свете что-либо вкуснее! — Кавал пританцовывал на месте, словно