Свобода слуг - Маурицио Вироли

Но происходит совершенно обратное. Возникает трогательное движение солидарности. Газеты рассказывают, что при объявлении приговора Берлускони, выйдя из палаты депутатов, тепло обнял Превити. В последующие дни, когда осужденного заключили под стражу в тюрьме Ребиббиа, его камера «стала местом непрекращающегося паломничества видных деятелей “Вперед, Италия!” и всего “Дома свободы”. Сменяя друг друга, приходят уважаемый Президент Республики Коссига, глава Сената Пера, сенатор Гудзанти, достопочтенные Чикитто, Бонди, Пекорелла, Таджана, Лаинати, Кракси (дочь), Гардини, Кантони, Джиро, Симеоне, Марини, Яннарилли, Чиколани, Барелли, Антониоцци, заместители Секретаря Сантелли, Грилли и Ди Вирджилио, региональный советник Саммарко, глава администрации Берлускони, Валентино Валентини, и Паоло Чирино Помичино в качестве гида, он хорошо знает туда дорогу»[86].

Проведя в тюрьме пять дней, заключенный Чезаре Превити отправился домой. Судья по надзору позднее предоставит достопочтенному узнику два часа ежедневно для свободного передвижения, чтобы «удовлетворять свои важнейшие жизненные потребности». На то чтобы изгнать осужденного из парламента, как того требует закон, уходит больше года. Когда Палата депутатов наконец нашла способ исполнить свой долг, лишь немногие из парламентариев обрадовались тому, что справедливость в конце концов свершилась. Их голоса заглушили протесты и заявления о солидарности. Были даже те, кто в приливе сервильного духа умудрились сравнить коррупционера с Иисусом Христом: «Варавву оправдали, а Иисуса Христа осудили, и приговоры были приведены в исполнение, хотя все мы знаем, будучи крепки задним умом, насколько оба приговора были несправедливы»[87].

Вся история с Чезаре Превити показывает, что при придворном режиме готовность и умение нарушать закон – полезные навыки, для того чтобы быть приближенным к господину. Ради этого соратники искажают смысл слов, чтобы снять обвинения с влиятельных лиц и осудить их обвинителей. Это отражение извращенного суждения, которое неоднократно разоблачали самые мудрые политические мыслители. Макиавелли, если привести один из многочисленных примеров, подчеркивал, что в коррумпированных городах «получается, что зловреднейшие люди восхваляются как умники, а людей порядочных осуждают за глупость»[88]. Так что неудивительно, что под действием придворного менталитета преступник становится жертвой, а судья – мучителем.

Примеры извращенного суждения можно приводить бесконечно. Только представим себе Клементе Мастеллу, министра Республики, который утверждал в парламенте, что «между любовью к своей семье и властью выбрал бы первую». Эти слова показывают прежде всего, что министр не знал или не понял Конституцию, на которой приносил присягу. Она как раз требует, чтобы представители ставили Республику выше семьи. Похвально было бы, если бы гражданин, считающий семью важнее Республики, ушел из правительства, но еще более похвально было бы, если бы он вообще не принимал на себя никакой общественной ответственности, учитывая, что его убеждение (вполне законное) делает его совершенно недостойным возложенной на него чести. На худой конец, он должен был сказать «между семьей и служением Республике…», а не между семьей и властью, поскольку быть министром для гражданина, который рассуждает корректно, означает в первую очередь служить общему благу и только потом отправлять власть. Речь министра была встречена долгой и горячей овацией, в которой слились и большинство, и оппозиция, что четко показывает, что извращенное политическое суждение, за немногими похвальными исключениями, проникло во все политические силы.

Марчелло дель Утри был приговорен в 2004 г. судом Турина к трем годам и двум месяцем за фальшивые счета-фактуры и подделку налоговой отчетности во времена, когда он управлял Publitalia (за это преступление он был арестован на 18 дней в мае 1995 г. и пошел на сделку с кассационным судом). Деньги, полученные от афер, использовались для оплаты работ по перестройке его виллы на озере Комо. Позднее он был приговорен к двум годам судом первой инстанции и судом второй инстанции в Милане за мафиозное вымогательство и к девяти годам судом первой инстанции в Палермо за пособничество мафиозной организации. Приговор, вынесенный 11 декабря 2004 г. судьями Палермо, – красноречивый документ, показывающий, как придворная система награждает и возносит людей, способных, по мнению судей, на самые худшие правонарушения и потому легко управляемых. Я процитирую всего лишь два отрывка: «Предметом судебного разбирательства стали факты, эпизоды и события, разворачивавшиеся на протяжении почти трех десятков лет, т. е. с самого начала 1970-х годов до конца 1998 г., когда оно уже шло почти год. Это расследование изучило действия двух обвиняемых в течение длительного периода времени, в частности, проанализировало развитие карьеры Марчелло дель Утри, в ходе которой он из молодого выпускника юридического факультета стал сначала скромным, но честолюбивым служащим кредитной организации небольшого населенного пункта в провинции Палермо, затем сотрудником друга Сильвио Берлускони (сирены, зову которой он не смог воспротивиться, отказавшись от надежного места в банке и окончательно покинув родной Палермо), администратором в находящейся в процессе банкротства компании, подчиненной Филиппо Альберто Раписарде (с которым, по его собственным утверждениям, у него были отношения любви-ненависти), создателем успешного концессионального рекламного предприятия Publitalia, финансового легкого компании Fininvest, и организатором нового политического движения, названного “Вперед, Италия!” депутатом национального парламента в 1996 г., депутатом европейского парламента в 1999 г. и, наконец, сенатором Республики в 2001»[89].

Наряду с большими амбициями и готовностью служить могущественным людям, ценное качество придворного – усердие, с которым он вербует людей, нарушивших закон. И снова судьи раскрывают перед нами эту сторону природы придворного: «Кроме того, Суд обращает внимание на поведение обвиняемого в ходе процесса, а именно на его попытку подтасовать доказательства, выдвинутые против него… а также на то обстоятельство, что он, рассчитывая на свою дружбу с Мангано, просил у того услуги в связи со своей предпринимательской деятельностью… Наконец, негативным образом выглядит его готовность иметь дело с мафиозной организацией, связанной с политической сферой, в тот исторический период, когда “Коза ностра” демонстрировала преступную жестокость, отдавая приказы о безжалостных расправах в знак подрывных умыслов, направленных против государства, и как раз тогда, когда его положение публичного деятеля и ответственность, связанная с исполнением тех институциональных обязательств, которые он на себя принял, должны были потребовать от него еще большей аккуратности и моральной строгости, заставив избегать любых порочащих контактов с мафиозной средой, чью динамику он хорошо изучил в течение всей предшествующей истории его деятельности в качестве менеджера высшего звена»[90].