Безумнее всяких фанфиков - Крис Колфер

Мистер Исикава открыл папку и пролистал бумаги, но видно было, что прочитать он ничего даже не попытался. Затем он вернул папку Мо и скрестил руки на груди.

– Колумбийский университет – это ошибка, Морико, – сказал он. – Стэнфорд – разумный выбор.

– Пап, Колумбийский – отличный колледж, и там прекрасная программа по экономике, которую я могу изучать дополнительно.

– Писательство – не настоящая профессия. Чтобы стать успешным человеком, тебе нужна достойная работа.

– Ты даже никогда не читал, что я пишу! Может, если посмотришь, то передумаешь!

Мистер Исикава резко ударил ладонью по столу, отчего Мо подпрыгнула, а его суп разлился на письмо о приеме в Колумбийский.

– Хватит разговоров! – рявкнул мистер Исикава. – Ты пойдешь в Стэнфорд, и это не обсуждается!

– Пап, ну пожалуйста!

Мистер Исикава заставил дочь умолкнуть – он больше не бил по столу, просто впервые за вечер посмотрел Мо в глаза.

– Пусть мама гордится тобой, – мягко сказал он.

Никогда еще не бывало, чтобы Мо не нашла слов, но сейчас она вдруг утратила дар речи. Отец заговорил о маме впервые за тринадцать лет – и не затем, чтобы утешить Мо, а чтобы настоять на своем!

– Ступай к себе, – сказал мистер Исикава. – Отдохни перед поездкой.

Мо взяла папку со стола и в слезах вернулась в свою комнату. Она захлопнула дверь, взяла Персика на руки и насильно обняла, свернувшись калачиком на кровати.

– Похоже, придется нам переезжать в Калифорнию, – шепнула Мо на ухо коту. – И о чем я только думала? Папа не знает, что такое сочувствие и здравый смысл. Только правила и указания.

Персик сумел наконец выцарапаться из ее объятий. Не получив поддержки ни от отца, ни от кота, Мо села за компьютер и нашла утешение в том единственном, что могло ей помочь – в творчестве.

Слезы капали на клавиатуру, а Мо печатала первый абзац новой главы романа-фанфика по «Чудо-ребятам». Получалось не в таком эротическом ключе, как до того.

Мо писала, писала и смогла уснуть только к утру. Имена, лица и места были чужими, но любовь между доктором Конфузером и доктором Персико стала величайшей любовью в ее жизни. Да, она была вымышленной, но Мо решила, что это лучше, чем совсем ничего. И потому держалась за Персикон, как за спасательный круг, надеясь, что он убережет ее в страшную темную бурю.

Семья Джоуи Дэвиса была идеальна. Настолько, что жители Даунерс-Гроув частенько обвиняли их в том, что те заключили сделку с дьяволом. В этой шутке была скрыта ирония, поскольку все знали, что отец Джоуи – пастор в Первой Баптистской церкви Нейпервилла, второго по численности сообщества баптистов в штате Иллинойс.

Пастор Джеб Дэвис среди сограждан стал в своем роде знаменитостью. Слово Божье он нес уверенно и страстно, и прихожане искренне верили, что его устами говорит сам Иисус. Люди каждое воскресенье приезжали издалека, чтобы послушать проповеди Джеба, а дочери этих людей – чтобы полюбоваться на его красавцев-сыновей.

Именно по этой причине, помимо множества прочих, Джоуи ненавидел церковь. Почему-то не слишком приятно было видеть, как девушки многозначительно подмигивают тебе во время проповеди, на которой отец рассказывает о последнем искушении Христа.

– Джоуи, ну когда ты уже заведешь себе девушку? – вот о чем его чаще всего спрашивали в церкви.

– Когда найду ту единственную, – отвечал Джоуи, хотя на самом деле хотел сказать: «Ты не слышала, что ли, как папа на той неделе проповедовал воздержание? Уверена, что хочешь встречаться с сыном такого отца?»

– Чем займешься, когда закончишь школу? – еще один, чуть менее частый вопрос. – Станешь миссионером, как твои братья?

– Вообще-то я поступаю в Баптистский университет Оклахомы, – отвечал Джоуи, борясь с порывом заявить: «Да ни за что. Давать бедным селянам чистую воду и лекарства от СПИДа в обмен на заученные наизусть выдержки из Библии – это не ко мне».

Джоуи был средним из пяти братьев Дэвис. Старшие, Мэттью и Джеб-младший, вершили дело Божье в Уганде. Младшие, Ноа и Питер, были исчадиями Сатаны, с которыми Джоуи не повезло жить в одной комнате.

– Да что вы за нехристи такие? – закричал на них Джо. – Куда вы подевали мою зарядку от телефона? Она у меня на кровати еще двадцать секунд назад лежала!

До отъезда с друзьями оставался всего час, а вещи Джоуи собрать так и не успел. Младшие братья в этом ему никак не помогали и прятали его вещи по углам, стоило ему выйти из комнаты. А потом притворялись, что не при делах, валяясь на двухъярусной кровати и играя в «Моисей: Исход из Египта» на своих «Game Boy».

– Матфей 7:8, – сказал Питер. – «Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят».

– Я по башке тебе сейчас настучу, если не отдашь! – пригрозил Джоуи.

– Он ее спрятал в кита, – заявил Ноа. – Я сам видел, пока ты банные принадлежности собирал.

– Ябеда!

Джоуи вытащил из-под головы Питера плюшевого кита и нашел зарядку внутри его закрытого на молнию рта. Потом треснул брата китом так, что из игрушки вывалился плюшевый Иона.

– А кошелек мой где? – рявкнул Джоуи.

– Матфей 13:50, – процитировал Ноа. – «И ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов».

– Не скажешь, где бумажник – скрежетать будет нечем! – Джоуи вскинул кулак.

– Он его в воздуховод положил! – сообщил Питер.

– Стукачам розгачи!

Джоуи встал на модель Вавилонской башни, которую Ноа сделал из палочек от мороженого, и достал кошелек, раздавив ногами с дюжину глиняных фигурок.

– Ладно, вещи я собрал, – сказал Джоуи. – Тронете хоть что-нибудь, я вам такого Каина с Авелем устрою!

– Мальчики, сюда! – позвала их мать. – Отец хочет помолиться за Джоуи, пока мы не уехали в церковь!

Джоуи с братьями спустился по лестнице вниз к родителям. Над камином в раме висела картина, на которой обнимались пастор Джеб и Иисус Христос – в одинаковых рясах, как будто они были в одной команде по боксу. Отец стоял прямо перед картиной, одной рукой опершись на камин, а в другой держа свои заметки для грядущей проповеди. Жена ходила вокруг него, отряхивала ему костюм и обрезала все лишние ниточки, какие могла найти.

Джоуи трудно было поверить, что такие люди, как Джеб и Мэри Дэвис, способны вызвать скандал, но в городе о них чесали языками с тех самых пор, как они переехали в Даунерс-Гроув в конце 80-х. Мать Джоуи была белой, и межрасовой паре пришлось нелегко, когда они обустраивали собственную церковь в консервативной части города. В первое время пастору Дэвису жилось тяжело, но чем больше он выступал против дискриминации, тем больше у него становилось последователей. Теперь многие соглашались, что именно пастору Дэвису удалось сплотить местное сообщество.