Крымская ракета средней дальности - Андрей Дышев

Где-то в темноте хлопнула дверь, машина, подняв известковую пыль и с хрустом перемалывая тяжелыми колесами щебень, дала задний ход, затем круто развернулась и помчалась по дороге. Теперь я смог распознать марку. «Лендкрузер»! Я снова вскинул руку с пистолетом, остановил дыхание и послал пулю точно в красный габаритный огонек. И тотчас ствольная крышка отскочила назад, оголив ствол. Патроны кончились. Машина скрылась за деревьями, и нас снова окружила тишина.

Я кинул «макаров» под ноги и схватил Ирэн за руки.

– Ну! Скажи что-нибудь! – крикнул я. – Чего воды в рот набрала?

– Посмотри, что с моим платьем! – заскулила она, поднимаясь на ноги. – Идиотка! Если бы я знала, что с нами будет… В кафе собралась… Дура…

Невероятно, но ни одна пуля Ирэн не зацепила! Выпачканная в известковой пыли и облитая лунным светом, она казалась ожившей гипсовой статуей, на которую шутники натянули платье.

– Самое лучшее платье! – всхлипывала она, тщетно пытаясь отряхнуться. – На кого я теперь похожа… Почему он в нас стрелял? Что за день такой проклятый?

Я почувствовал себя виноватым и на всякий случай промолчал. Хотел последовать примеру Ирэн и начать хлопать себя по заднице, но вдруг чуть выше локтя несильно засаднило, словно в мой рукав угодил какой-то острый предмет: камешек, стекляшка или шип от терновника. Я осторожно тронул это место, и под ладонью стало мокро и липко.

Ирэн обратила на меня внимание и всплеснула руками.

– Да у тебя тут кровь! Ой, мама родная! Не шевелись! Посмотри, посмотри, сколько крови!

– Наверное, я поцарапался о щебенку, когда грохнулся на землю, – сказал я, стараясь успокоить Ирэн, а то ее звонкий голос начал меня утомлять.

– Иди к машине! Быстрее! У меня есть аптечка… Что ж это на нас столько бед свалилось!

Я подчинился. Пусть поухаживает за мной, заставит снять рубашку, вымажет зеленкой все предплечье, подует на него, потом залепит пластырем. Ведь это та самая классическая ситуация, когда женщина как никогда ярко может проявить любовь и заботу: он ранен в бою с врагами, но не стонет, не жалуется, а она его лечит и волнуется, и пальчики ее ловкие, быстрые, и следы крови на рубашке напоминают бутоны роз, и теплая ночь окутывает это таинство, и атмосфера насыщена романтикой и героизмом, и вся эта процедура непременно должна закончиться если не постелью, то жаркими поцелуями…

Ну уж дудки! Ни поцелуйчиков, ни постели не будет. Принцип жизни. Во-первых, с подчиненными я не сплю. А во-вторых, я сплю только с теми женщинами, от которых у меня голова идет кругом и когда не спать с ними уже просто нельзя.

– Ерунда, – сказал я. – Кровь уже не идет. Пусть подсохнет.

Но Ирэн меня не слушала. Она подтолкнула меня к капоту, от которого еще тянуло жаром, включила фары и вынесла аптечку.

– Снимай рубашку! – скомандовала она.

Ну вот, все идет так, как я предполагал. Увидев, что я не тороплюсь, она принялась сама расстегивать пуговицы. Когда она начала стаскивать рубашку с плеч, я почувствовал острую боль и невольно промычал.

– Какая щебенка, какие царапины?! – ахнула Ирэн, глядя на мою руку и морща лоб. – Да у тебя тут дырка от пули!

Я приподнял локоть, чтобы было лучше видно. Черт возьми, она права! Чуть ниже плеча, где остались следы от оспинок, краснела сплющенная ранка. Точно такая же была и на внутренней стороне руки. Пуля, разрывая своей тупой мордочкой мышцы, залезла мне в руку, как крот в землю, но оставаться там не захотела и вышла с другой стороны. Особой боли я не чувствовал, рука не онемела, я свободно мог согнуть ее в локте. Слегка надавил пальцем на кожу рядом с ранкой и выдавил каплю прозрачной сукровицы. Ничего страшного. Главное, чтобы туда никакая дрянь не попала.

– Не голоси, – сказал я Ирэн. – Присыпь каким-нибудь антисептиком и туго перевяжи.

– Каким еще антисептиком? – качала она головой. – Тебе срочно в больницу надо!

– Ага, сейчас поеду! Да любой фельдшер сразу поймет, что это след от пули, и сразу сообщит в милицию.

– Вляпались мы, ах как вляпались!

– Открой же ты, наконец, аптечку и перестань скулить! – прикрикнул я, но без злости и даже весело. А почему бы не радоваться? Карты раскрыты! Убийца обнаружил себя. Да, он ездит на черном «Лендкрузере». И он боится нас.

– Тебе больно? – бормотала она, открывая пластиковую коробочку с красным крестом и вываливая ее содержимое на капот. – Потерпи, миленький… Сейчас…

Кроме бинта и нескольких упаковок таблеток от головной боли, в аптечке ничего не было.

– Водкой промой и забинтуй, – предложил я. – Заживет, как на собаке.

– Ах, дура я, дура, – причитала Ирэн. – Хотела же аптечку собрать! Еще вчера об этом думала…

Она стала лить водку мне на рану, а я скрипел зубами и морщился от боли. Если бы Ирэн облила мою руку крутым кипятком, то, наверное, я испытал бы похожие ощущения.

– Негодяй, негодяй! – шептала она, старательно бинтуя рану. – Кто же это был? Ослепил фарами, чтобы мы ни номер, ни марку машины не заметили. Но мне показалось, что это был джип. Фары широко расставлены, да? Может, он спутал нас с кем-то?

Но я не верил в случайности. Особенно сегодня. Тот, кто стрелял, хотел убить именно меня и Ирэн. Он направил на нас свет фар, а потом несколько мгновений, боясь ошибиться, выжидал. И лишь потом начал палить. Если это был тот самый человек, который сегодня убил дамочку, то нельзя сбрасывать со счетов проявляющуюся закономерность. Сначала убийца расправился с дамочкой, которая зашла к нам в агентство, затем подбросил мне пистолет, чтобы упрятать меня за решетку, и вот только что попытался отправить нас на тот свет. Ради чего все это? Дамочка, я и Ирэн представляем опасность для этого человека. Мы узнали то, что знать были не должны.

Ирэн надорвала конец бинта и завязала узелок. Потом полюбовалась на свою работу, что-то подправила и сказала:

– Голова не кружится?.. А слабость чувствуешь?.. Все равно едем ко мне домой! Там хоть зеленка и стрептоцид есть.

Она командовала мной с удовольствием. Для Ирэн сейчас было важнее самой заботиться обо мне, нежели чтобы я заботился о ней. Женщине проще продемонстрировать свою любовь и жертвенность слабому, больному или раненому мужчине. А перед сильным и богатым она может спасовать: что же ради него сделать, если у него все есть и он все может?.. Сейчас, получается, я выглядел в ее глазах слабым мужчиной.

– Ирэн, к тебе мы не поедем, – сказал я. – Не испытывай судьбу. Этот человек так просто не оставит нас в покое и постарается довести дело до конца. И ему совсем нетрудно будет узнать твой домашний адрес.

Ирэн растерянно рассматривала мою рубашку с окровавленным рукавом. Потом положила ее на капот, придавила коленкой и рванула за рукав двумя руками. Шов с треском разошелся. Та же участь постигла и второй рукав. Две скомканные тряпочки перелетели через ограждение и спикировали в пропасть.