Финал - Стефани Гарбер

Телла подумала о том, чтобы заварить чай, но ей не хотелось ждать, пока закипит вода, поэтому решила лучше поискать вино. Строго говоря, спиртное в пансионе никогда не подавали, но она была уверена, что у хозяйки есть запасы, и не ошиблась. В шкафу обнаружилась бутылка бургундского, вместе с которой Телла прихватила пару шоколадных эклеров на сладкое.

Гордая тем, сколько угощений удалось раздобыть, она стала осторожно подниматься по ступенькам.

Телла помнила, что закрывала за собой дверь, но, похоже, оставила ее приоткрытой и теперь толкнула локтем, чтобы полностью распахнуть. При этом она уронила персик, который с глухим стуком шлепнулся на пол.

Телла вошла внутрь, отмечая, что в комнате стало холоднее, чем когда она уходила, и тише. Слишком тихо. Единственный звук исходил от мухи, привлеченной украденными ею угощениями.

– Я вернулась! – Телла старалась не нервничать, не получив никакого ответа. Это Скарлетт вечно обо всем беспокоится. Тем не менее Телла не могла отделаться от чувства растущего беспокойства.

Она зашагала быстрее, и с ее подноса вслед за персиком скатился абрикос. А потом и весь поднос чуть не выпал из ее дрожащих рук.

Матери на кровати больше не было.

И нигде в комнате тоже.

– Палома? – позвала Телла, будучи не в силах заставить себя произнести слово «мама». Было слишком больно кричать так же, как в детстве, и не получать ответа. Она поклялась никогда больше этого не делать. Оказалось, не менее болезненно и позвать ее по имени и также не дождаться отклика.

Чувствуя, как у нее перехватывает горло, Телла попыталась озвучить оба известных ей имени своей матери:

– Палома! Потерянный Рай!

Безрезультатно.

Поспешно поставив поднос на кровать, она бросилась во вторую спальню, затем в ванную комнату, но обе были пусты.

Ее мать ушла.

От потрясения у Теллы отказали ноги. Она неуклюже приплелась обратно в спальню, и тут колени у нее подогнулись, так что пришлось схватиться за ближайший столбик кровати, чтобы не упасть.

Лишь муха неутомимо жужжала над ставшей ненужной едой. Телла отчаянно пыталась сообразить, что могло произойти. Мама была невероятно слаба и в смятении. Возможно, она сама пошла искать Теллу и заблудилась? В таком случае просто нужно найти ее и…

Заполошный поток мыслей прервался, когда Телла заметила оставленную на комоде записку. С трудом поднявшись, дрожащими пальцами она подняла листок бумаги, исписанный торопливым, корявым почерком.

– Нет! – Телла сорвала с кровати простыни и прижала их к глазам вместо носового платка, пытаясь сдержать злые горячие слезы. Плакала она недолго, но горько. Как ее мать могла так поступить? Дело было не только в том, что она ускользнула, но и в том, что ради этого обманула Теллу. На самом деле она не была ни голодна, ни слаба. Она хотела уйти – и снова это сделала.

Телла скомкала записку в кулаке и тут же пожалела об этом. Если отыскать мать не удастся, это все, что останется у нее на память о ней.

Нет! Нельзя так думать. Раз Телла сумела победить смерть, то ей будет по силам и найти свою маму и вернуть ее. Плевать на содержащееся в записке предупреждение! Телла давным-давно решила для себя никогда не совершать никаких действий под влиянием страха. На самом деле страх – это отрава, которую люди ошибочно принимают за защиту. Стремление к спокойной жизни может оказаться не менее коварным. Отец, к примеру, окружил себя ужасными стражниками, чтобы обезопасить себя самого, свои деньги и владения. Старшая сестра чуть не вышла замуж за человека, которого никогда не встречала, движимая желанием защитить Теллу. Самой же Телле до собственной безопасности не было дела – до тех пор, пока у нее была мать.

Внутренний голос предупредил, что это опасная идея. Мама недаром велела им со Скарлетт уехать из города, чтобы спастись от Мойр. Однако Телла сама частично повинна в том, что они оказались на свободе.

Кроме того, не для того она столь многим пожертвовала и приложила столько стараний, чтобы мать снова ее бросила.

* * *

Когда Телла вышла на улицу, солнце все еще ярко светило, торговцы теснились на тротуарах, а мостовые были усыпаны недоеденными праздничными угощениями. Но за ароматом жженого сахара и разрозненных фрагментов торжеств Телла уловила другой запах, гораздо более сладкий, чем эти немудрящие удовольствия: магии.

Телла узнала этот аромат по снам, в которых ей являлся Легендо. И, обнимая мать, она также его ощущала. Хоть запах волшебства был едва уловим, все же представлял собой след, по которому Телла могла ориентироваться в толпе.

– Прошу прощения…

– Вы уж извините, барышня!

Захмелевшие гуляки не раз натыкались на Теллу, спешащую за нитью волшебного аромата по переполненным улицам, пока не оказалась у другого комплекса руин Валенды – того, что на границе с Университетским городком.

Бывать в этой части города Телле не доводилось, и местности она не знала. Развалины здесь казались куда более замысловатыми, чем древняя арена, на которую она ранее последовала за Легендо. Эти проходы, арки и галереи, по-видимому, использовались для торговли. Оставалось только надеяться, что они не приведут к другим порталам. Как бы то ни было, Телла начала подниматься по ведущей к руинам крутой тропе.

Наверное, ей следовало бы переобуться. Ее ботинки на тонкой подошве были безвозвратно загублены хождением сначала по снегу, а потом – по раскалившимся на солнце мостовым. Сняв их, она тут же почувствовала, что идти стало легче.

Гранитные ступени еще хранили накопленное за день тепло, однако Телла ощутила, как что-то холодное, напоминающее паучьи лапки, пробежало по ее затылку.

Она рискнула оглянуться через плечо, но позади никого не оказалось. Между стволами росших по обеим сторонам тропинки деревьев никто не прятался. И охраны нигде видно не было.