В обратную сторону - Лана Мейер

была до конца уверена в себе, в муже, в том, что между нами все хорошо, и сейчас — подходящее время для малыша.

Отец всегда с нетерпением ждал наследника и внука, а мама… Странно, но она советовала мне не спешить с ребенком, даже когда мне было двадцать пять. Наверное, ей хотелось оттянуть тот день, когда она примерит на себя статус «бабушки». Она из тех женщин, что скрывают свой возраст.

К тому же нелюбимая работа постоянно стояла мне поперек горла. А продолжительный стресс долгое время не способствовал зачатию.

Я ведь никогда не хотела участвовать в делах отца, работать в «А-Трест», продолжать семейный бизнес и отчасти была счастлива, что все на себя берет Андрей. Ну не мое это — строительство, проекты, металлоконструкции и прочая приземленная чепуха, копание в которой не доставляет мне искреннего удовольствия.

В конце концов, я осознала, что мне нужен отдых. Полное обнуление. Именно в этот момент тест показал заветные две полоски, и на моем горизонте замаячил беззаботный декрет.

Делая ставки на «беззаботный», я ошиблась. Первые полгода после рождения Богдана оказались самыми сложными в моей жизни, несмотря на то что хоть они и были пропитаны абсолютным счастьем и безусловной любовью. Мои иллюзии о том, что декрет — это отпуск, разбились, несмотря на материальный достаток и многочисленных помощниц в виде нянь.

Как бы там ни было, я ни о чем не жалею. Богдан — самое ценное, что есть в моей жизни. Подарок Бога, каждый день наполняющий мою жизнь особым смыслом, а душу — теплом и светом.

Мой прекрасный мальчик, с большими глазами и осознанным взглядом. Его ждет большое будущее, но я никогда не буду навязывать ребенку свои амбиции и указывать, как ему стоит жить. Я подарю сыну то, чего так и не дождалась от своих родителей — тотальное принятие. Восхищение любыми, даже самыми маленькими его успехами. И конечно, любовь.

— Сегодня я заберу тебя вечером. Ты же уже взрослый мальчик. Не грусти, — прощаюсь с Богданом в коридоре детского сада, опускаясь к нему на корточки. — Ты же сам говорил, что скучаешь по Алисе. А вот и она, смотри, — киваю в сторону маленькой принцессы, появляющейся в коридоре в сопровождении матери. — Привет, Рит, — обращаюсь к маме подруги Богдана.

— Привет, Эль. Хочешь позавтракать вместе? — предлагает девушка, помогая Алисе избавиться от маленькой легкой кожанки. — Смотри, как они друг на друга смотрят. Стесняются так, — комментирует переглядки Алисы с Богданом Рита.

— Полчаса в группе, и стеснение как рукой снимет. Обещаю, Даня больше не будет трогать Алису за волосы, — отшучиваюсь я, переводя выразительный взор на Даню, и он аккуратно кивает мне в ответ, уставившись на светловолосую девочку, словно заколдованный. Она в свою очередь застенчиво улыбается и прячется за ноги матери.

Мы с Ритой не подруги, но легкий small talk на приветливых нотах всегда поддержим.

— Так что насчет завтрака? На Патриарших, — напоминает Рита, взмахивая роскошной укладкой.

Она из тех женщин, что не выходят из дома без макияжа и жизни не видят без покрытия ногтевой пластины. Сибирячка, приехавшая «покорять Москву», быстро выскочившая замуж за миллионера.

— Спасибо, Рит, но вынуждена отказаться. Я на конюшню собираюсь. Сегодня у деда день памяти, — отвечаю ей абсолютную правду. Сегодня день рождения моего дедушки, который умер, когда мне было всего пять, но я прекрасно его помню.

— Составить тебе компанию? — судя по натянутой улыбке, Рита задает этот вопрос ради приличия и ожидает ответ «нет».

— Нет, я сама справлюсь, — поцеловав Даню в макушку и крепко обняв его, я отдаю сына в руки надежных воспитательниц и покидаю территорию детского сада в меланхоличном настроении.

События последних дней выбивают из колеи, из привычной рутины. Словно щелчок, сбой в системе, перезагрузка привычных программ и данных. Всю дорогу до конюшни меня снова терзают флешбэки.

Слишком много связано с этим местом.

Прекрасное время с дедом, философские фразы которого до сих пор звучат в моем сердце, и первые свидания с Димой — все это было именно там, в декорациях уютной конюшни и профессионального ипподрома, обрамленного лесной рощей. Я хорошо помню, как наши с Димой голоса терялись в летнем шуршании зеленой листвы, всклокоченной свежим ветром. Как мы кормили жеребцов с руки, скакали на перегонки галопом и даже занимались любовью в одном из стойл. От одного лишь воспоминания об этом у меня дрожат ноги так, что свести их хочется.

До сих пор не понимаю, как он мог стать этим статным мужчиной, восседающим в одном из главных кресел «А-Трест». Как Коваль может быть таким учтивым, воспитанным, сдержанным, благосклонным и исполняющим мою мечту легким движением руки?

Изменился он. Целая жизнь прошла. И все, что мне нужно знать: прежних «нас» уже нет. Маленькая и непосредственная Эля на пару с наглым сорванцом Димой давно испепелены, брошены в реку времени и никогда не воскреснут.

Чтобы отвлечь себя от навязчивых картинок, я набираю Андрею. Он улетает на Урал, чтобы оценить новых поставщиков металла, которые обеспечат нам хорошее качество и минимизируют издержки производства.

— Я уже в аэропорту, малыш. У тебя сегодня какие планы?

— Я в конюшню поехала, деда помянуть, жеребцов проверить. Давно там не была. Нужно подготовить все, осмотреть… Коваль мне новый проект дал, очень интересный. Думала, будет трудно влиться в работу после декрета. Но сам знаешь, когда занимаешься чем-то интересным, аж руки от нетерпения чешутся…

— Что за проект? — в голосе мужа искреннего интереса не наблюдается, к тому же я слышу, как объявляют посадку на рейс. — Милая, давай я позвоню тебе позже.

— Подожди, мне нужна твоя помощь, — только и успеваю вставить я. — Хотела у тебя спросить, может ты знаешь… — только и успеваю вставить я.

— Целую, Эль. Напиши мне сообщением. Любое желание исполню, как обычно, — Андрей сбрасывает звонок, толком меня не выслушав.

И такое бывает часто, особенно когда речь заходит о лошадях. После учебы в Лондоне я прожужжала Андрею все уши о конюшне. Я всегда мечтала о том, чтобы продолжить дело своего дедушки: контролировать уход за животными, разводить жеребцов, организовать секцию по конному спорту, прогулки в роще. Но для Андрея с некоторых пор лошади стали больной темой. Раньше он тоже увлекался верховой ездой, до неприятного случая, что произошел шесть лет назад на ипподроме. Зевса пришлось усыпить после того, как он скинул Андрея во время безопасного бега рысью, и он очень долго не мог прийти в себя после этой истории.

Мне тоже было больно наблюдать за этим. Не представляю,