«Сон Водолея… наивная история» - Александр Александрович Куриленко

полотенцем стояла большая чашка молока, белый хлеб и мёд в старинной рифлёной вазочке из синего стекла с крышкой. Перекусив, он также неслышно отправлялся спать, чтобы, спустя несколько часов, набрав в саду большой пакет яблок, снова быть на пляже.

Наконец, отпуск закончился и самолет, сделав прощальный круг над Москвой, взял курс на северо-восточный Казахстан, унося с собой нашего молодого героя к новой и совершенно неведомой ему жизни.

Москва отсчитала минуты последние встречи,

И рев самолета уносит меня на восток.

Мгновенья разлуки горою ложатся на плечи,

И слово «прощай» в этот миг, как полыни глоток.

Здесь звёзды на небе и даже рассветы другие,

И степь как нагая, уныла её красота.

А там, за бескрайнею степью родная Россия

И сердце, и жизнь, и любовь, и шальная мечта!..

Эти слова стучали в висках Юрия приговором, который он вынес себе сам, не найдя тогда, полгода назад, у её калитки в Заборье сил и мужества вернуть сероглазое счастья, о чём будет жалеть, как окажется, всю жизнь.

Запах горелого тростника

Если бы потребовались натурные инопланетные съёмки для фантастического фильма, то лучшего места чем то, где оказался лейтенант Апранин, и найти было бы невозможно.

Сухой, прозрачный, несколько разряжённый воздух и прямая видимость более сорока километров! Это гигантское плоскогорье, на просторах которого раскинулись измученные солнцем и ветрами степи, ровные как стол и обрамлённые сопками. Сопки эти иногда напоминают скруглённые каменистые холмы, а иногда скалистые неприступные цепи, образующие причудливые фигуры. Часто эти возвышения имеют замкнутую кольцеобразную форму диаметром до десятков километров с ровной площадкой внутри, и тогда, глядя с перевала, кажется, будто перед тобой лунный цирк. Иногда степное однообразие оживляют солёные и пресные озёра, а в горных распадках попадаются перелески, небольшие, чистые, как родник, речушки и, вообще, там совершенно другой микроклимат, нежели вокруг.

Зима – с октября по апрель, с бесконечным не меняющим направления ледяным ветром. Потом неделя сухой весны, где остатки снега просто испаряются. В мае степь в подснежниках и тюльпанах, а в июне она уже рыжая, потому что всё сгорело. Жара и сушь!

К августу погода лунная, то есть на солнце жарко, а в тени холодно. В сентябре короткая пыльная осень, с арбузами и дынями из Средней Азии, а затем снова ветер с востока на запад и снова зима. Сухо, ветрено и холодно.

Военный городок ракетчиков расположился неподалёку от местной железнодорожной станции с посёлком, основное население которого составляли казахи, а также выселенные сюда в сороковых годах чеченцы, немного поволжских немцев и русские.

Дома казахов глинобитные с плоскими крышами, поросшими травой и кустами, с земляным полом. В огороде, как правило, огромная куча навоза и всё. Деревья не приветствовались, поскольку, по местным понятиям «дерева степ закрывает».

У чеченцев дома если и глинобитные, то пол обязательно покрыт ковром, хотя, в одном углу мог стоять цветной телевизор, а в другом коза. Но чаще дома их были кирпичными с высокой крышей под железной кровлей, а огород распахан и засеян.

У немцев же дома, обыкновенно, невысокие, но очень ухоженные, побеленные снаружи, дорожки вымощены камнем, везде решетчатые заборчики и калитки, а огород ломился от овощей. По периметру усадьбы, как правило, устраивался великолепный сад. Всё пропалывалось и поливалось. Местные жители знали у кого самая лучшая картошка и овощи, и на зиму покупали и заготавливали.

Что же касается самих военных, то они появились здесь в середине 60-х годов, забросив в голую степь своеобразный десант в виде отдельного полка, передислоцированного с Урала.

Надо сказать, что ракетные войска стратегического назначения, конечно же, создавались на базе уже существующей армии. Поэтому, если не единственным, то важнейшим критерием, по которому проходил набор, после допуска к секретности, естественно, было: видел ли будущий ракетчик в своей жизни что-либо похожее на ракету!

Таким образом, основной костяк будущего вида Вооружённых Сил составили моряки, имевшие дело с торпедами, авиаторы и артиллеристы реактивной артиллерии. Вся эта разношерстная публика проходила обучение и переподготовку в учебных центрах и становилась ракетчиками. К тому времени, когда Апранин попал в войска, кадры уже готовились в профильных училищах и академиях, боевые комплексы, учебная база и жильё были построены, так что особых проблем в службе, кроме удалённости и климата практически не было.

Сам военный городок имел пару десятков жилых 4-5 –этажных домов, полную жилищно-бытовую инфраструктуру и казарменно-штабную территорию, примыкающую с южной стороны. Всё это хозяйство было обнесено высоким бетонным забором, охранялось патрулём, а на выездных дорогах несли службу контрольно-пропускные пункты с круглосуточным дежурством. Попасть на территорию городка без пропуска было невозможно, и местные жители со станции этого сделать не могли, а вот военные могли свободно ходить, где захотят.

Оно всё бы ничего, но в городке в магазине продавали мясо, масло и колбасу, о которых в то героическое время, основная масса населения страны уже понемногу начинала забывать. Зато в станционном посёлке было водки, хоть залейся, а у ракетчиков существовал сухой закон, допускавший исключительно только дорогие вина.

Как видите, друзья мои, конфликт был налицо, а впоследствии и на лице. Аборигены ломились через забор – их не пускали, патрули отлавливали и выгоняли уже проникших лазутчиков, а военные ехали за водкой в посёлок и им местные, обычно превосходящей толпой, били морду. Бывало, что обиженные защитники отечества в ярости возвращались с охотничьими ружьями, но до крови, как правило, дело не доходило.

На заре строительства ракетной дивизии, когда были возведены только первые солдатские казармы, а офицеры с семьями жили в одноэтажных бараках, крыши которых держали зимой тросами, перекинутыми через эти крыши, по два 50-тонных больших артиллерийских тягача – БАТа, случилась история едва не стоившая существования скромному поселению у железнодорожной станции на Турксибе.

Солдаты инженерно-сапёрного батальона, после трудов праведных, решили сбегать в «самоволочку» за водочкой, но повстречались с местными лихими абреками, которые «огненной воды» уже накушались. Учитывая традиционную лютую любовь аборигенов ко всякого рода колонистам, представителями которых всегда были военные, стороны обменялись непечатными любезностями и началась драка. Силы были явно неравны и в полночь израненные и полуживые гвардейцы принесли в свою казарму убитого товарища.

Через пятнадцать минут два десятка БАТов со всевозможным навесным землеройным оборудованием и включёнными фарами, развернувшись по фронту метров на триста, шли полным ходом к трассе Турксиба, а за этой невысокой дамбой мирно спал не чуявший беды станционный посёлок.

Сегодня уже трудно сказать, каким образом дежурный по соединению, проявив невероятную оперативность, в столь короткий срок смог