Соль и шторм - Кендалл Калпер

Я с благодарностью пожала руку Томми.

– Все будет в порядке, – снова сказал он, хотя выглядел так, будто сам в это не верил.

Томми пошел к докам, а я, подобрав юбки, поспешила к дому матери. По пути я все время обдумывала наш разговор. Одна мысль не давала покоя: как мать успела так быстро нас вычислить и наложить заклятье? Как она вообще могла узнать об этом? Неужели ей кто-то рассказал? И когда она…

Я остановилась. От внезапной догадки по коже пошли мурашки.

…Пока твоя мать не заколдовала весь остров…

Томми сказал, что почувствовал себя дурно, едва покинул город. Не тогда, когда решил отправиться к бабушке, как это было со мной, а когда дошел до определенного места. Я закрыла лицо руками, чувствуя, как по щекам струятся горячие слезы.

Как я могла быть такой глупой? Ведь существуют заклятья на особые места для особых людей, а я совсем забыла об этом. Моя бабушка тоже частенько их использовала. Например, рядом со своим домом она закопала железный кол, обернутый в холстину, заговорив его против тех, кто вздумает ее ограбить.

Похоже, чары матери были направлены не на Томми. Зачем ей это, если можно сделать проще? Заколдовать места, которые ведут из города, связать магическую сеть, которая поймает каждого, кто попытается выйти из Нью-Бишопа, чтобы отнести бабушке письмо от меня. Каждого. А значит, больше никаких посланий.

Никакой помощи.

Я в ловушке!

На мгновенье мне показалось, что земля ускользает из-под ног, и я оперлась о кирпичную стену, чтобы не упасть. Колени подкосились. Словно штормовой волной, меня накрыла паника от одной лишь мысли, что я никогда не смогу сбежать от матери, не доберусь до бабушки и не смогу предотвратить события, которые пророчил мне сон!

Не в силах больше стоять, я опустилась на землю, уткнулась лицом в ладони и, вцепившись зубами в рукав платья, что есть мочи закричала. И продолжала кричать, кричать, кричать… пока не охрипла и не стала задыхаться. А когда, наконец, перестала, поднялась на ноги и пнула ногой кирпичную стену с такой силой, что взвизгнула от боли. Прижавшись лбом к холодным шершавым кирпичам, я чувствовала, как во мне клокочут ненависть, отчаяние, страх и ярость.

Во всем виновата мать! Она держит меня в этом городе, как в плену. Она сделала так, что сбежать невозможно. Она едва не убила моего единственного друга! Он чудом остался жив! И я заставлю ее заплатить за это.

Временами, когда я особенно сильно злюсь на мать, мне нравится представлять ее огромным и бескровным существом в пучине океана. Существом, похожим на гигантского кальмара. Я так и вижу, как она сидит одна, в темной ледяной воде, поджав липкие щупальца.

Гигантский кальмар живет на огромной глубине, где человеку его не достать, сколько ни ныряй. Только киты могут запросто всплывать на поверхность и уходить на самое дно, где, оглушив кальмара мощным ударом и подцепив его зубами, вытягивают бесформенное, дрожащее тело на поверхность. Кальмар сопротивляется, пытаясь вцепиться в своего врага острым клювом и оставляя на его гладкой коже следы присосок. Однажды моряки с китобойного судна поймали такого кальмара – кракена. Они приволокли добычу в доки и вывесили на всеобщее обозрение. Кожа кракена, который, как известно, не переносит света, оказалась полупрозрачной и бледно-серой, тело испускало зловонный запах гнили и выглядело рыхлым и вздутым.

Вот так я и представляла себе мать – монстром на дне океана, водяным пауком, который огромными щупальцами захватывает стаи рыб и топит корабли, разрывая их на части. Но пока я бежала по мостовой, стуча каблуками, себя я воображала китом с гладкой и блестящей кожей, китом, стремительно рассекающим воды океана. И каждый мой шаг казался очередным футом в глубину. Я была китом, быстрым, сильным и мускулистым, с длинной челюстью и острыми зубами. Я искала свою добычу – жуткого гигантского кальмара, чтобы оглушить его ударом, вцепиться в него зубами и научить держать свои щупальца при себе.

Прежде чем войти в дом, я остановилась на пороге, достала платок и промокнула лицо. Поплевав на ладони, пригладила волосы, которые выбились из косы и теперь торчали во все стороны. Подождала, пока дыхание успокоится, а затем, повернув дверную ручку, вошла.

Спокойно. Надо оставаться спокойной…

Сверху донесся звук торопливых шагов. Затем хлопнула дверь детской. Сэверы уже закончили свой завтрак и разбрелись каждый по своим делам. Дети отправились в игровую, пастор взялся за книги, мать коротала время в гостиной.

Я осторожно затворила дверь и направилась к лестнице, но тут услышала голос матери. Она звала меня – тянула свои тонкие щупальца с присосками, чтобы поймать и подтащить поближе.

Нельзя показывать ей, что я напугана. Спокойно. Мне не страшно.

Она сидела в гостиной, одетая так, словно с рождения привыкла к подобной жизни, – в атласное платье, кремовое в зеленую полоску. Рядом наготове лежала украшенная живыми цветами белая соломенная шляпка – на случай, если вздумается прогуляться. Снизу на полях виднелась тонкая линия – там крепилась вуаль, которую мать отрезала. Она проделала это со всеми шляпками. Даже когда вуали вошли в моду, она никогда не прятала под ними свой шрам, словно он был ее особенностью, своеобразным украшением. Невзирая на шрам, а может, и благодаря ему, внешность матери отличалась какой-то необычной, ужасающей красотой. И сейчас, в этом наряде, в лучах солнечного света, c нежно розовеющими щеками, она выглядела словно картинка из дамского журнала.

– Не твои ли шаги я слышала утром? – спросила она медовым голосом. – Это ведь была ты? Куда ты ходила?

– Никуда, просто прогулялась, – буркнула я.

Спокойно. Спокойно. Спокойно.

Что-то блеснуло в ее руке. Перо. Длинное, острое и тонкое. У нее на коленях лежал раскрытый альбом. Помимо прочего, мать пыталась увлечь меня и рисованием, восклицая, что так я смогу облагородить свой дух, открыть истинную красоту мира. Ей и невдомек было, что, если хочется увидеть подлинную красоту, то нужно всего-то дойти до бабушкиного дома на скалах и оттуда полюбоваться утренним солнцем, которое медленно поднимается над морем.

– Утром я слышала шум на кухне, – заметила она как бы между прочим, не отрываясь от рисования. – Одна из служанок слишком близко к сердцу приняла новость о том, что Томми Томпсон пытался утопиться в болоте.

Лицо ее казалось безмятежным, но я знала, что она напряженно ждет моего ответа.

– Все-таки это правда? – делано удивилась я. О, чудо! Мой голос прозвучал абсолютно спокойно. И не скажешь, что сердце так и скачет. Я невозмутимо глянула в лицо матери и уловила чуть заметное волнение, а может, и замешательство. – Я слышала, что Томми напился вдрызг. Думаю, он и сам не понял, как оказался на болоте. Наверняка решил, что он дома, и собрался принять теплую ванну.

Мать сдержанно улыбнулась.

– Ну… С этими сплетнями никогда не разберешь, что выдумки, а что правда.