Где моя сестра? - Дэвид Бальдаччи

– Хорошо, – сказала Этли. – Вас интересует что-то еще? Дело в том, что я собиралась уходить.

– Давайте поговорим о Гранд-Кэньон.

Пайн подалась вперед на дешевом стуле, отвратительном предмете мебели, купленном на мелкой распродаже, у которого даже не было удобной спинки. С тем же успехом можно сидеть на желатине во время землетрясения. Она уже собиралась приобрести новый стул на средства агентства, а потом принять удар за то, что не заполнила необходимые для такого случая документы. А если кто-то из администрации Бюро пожелает явиться в Шеттерд-Рок, чтобы сделать ей выговор за то, что она обзавелась удобным стулом, пусть приезжают.

– Каньон? – спросила она.

– Мертвый мул.

– Верно.

– И как продвигается расследование? – спросил Эйвери.

– Я работаю над ним. Прошло еще слишком мало времени.

– Это так. Но меня интересуют некоторые детали…

– Я отправила вам предварительный отчет, – сказала Пайн.

– Я его читал. Сейчас меня интересует, что вам удалось выяснить после этого.

– Я не знаю, кто убил мула, почему и как и где сейчас злоумышленник, – сказала Пайн. – А в остальном все хорошо.

Эйвери проигнорировал ее сарказм, что удивляло.

– Бенджамин Прист?

До сих пор Этли никому не говорила, что человек, называвший себя Бенджамин Прист, на самом деле им не был.

– Вчера вечером я говорила с его братом, – сказала она.

– И каковы результаты разговора? – терпеливо спросил Эйвери.

Похоже, он знает ответ и хочет получить подтверждение. Или нет.

– Его брат ничего не знает о консалтинговой компании «Козерог». Ни адреса, ни телефонов. Бенджамин Прист никогда не рассказывал ему о своей работе. И на данный момент я не нашла свидетельств существования этой компании. – И пока Эйвери никак не успел отреагировать на ее слова, Пайн решила перехватить инициативу: – А вам удалось что-нибудь выяснить, сэр?

– Но не я провожу расследование, Пайн. Оно ваше.

– Да, сэр.

– Что-то еще?

Этли решила сбросить атомную бомбу.

– Складывается впечатление, что нашим расследованием заинтересовалась Служба национальной безопасности. Вам об этом что-нибудь известно?

Несколько секунд Эйвери ничего не отвечал, но Пайн показалось, что прошло гораздо больше времени. Она слышала лишь дыхание контролера. Как ей показалось, оно немного участилось.

Неужели я только что пустила собственную карьеру под откос?

– Продолжайте расследование, Пайн, – наконец сказал Эйвери. – И если вам потребуется помощь, сделайте запрос.

– Есть, сэр.

– И… Этли?

Теперь «Этли»? Все страньше и страньше…

– Слушаю?

– Позаботьтесь о том, чтобы у вас были глаза на затылке.

И он повесил трубку.

Пайн получила такой же совет ровно один раз за все время своей работы в ФБР.

Когда она проводила расследование и выяснилось, что Бюро следило за ней.

Через мгновение Блюм открыла дверь. Должно быть, слышала телефонный звонок и отголоски ее разговора.

– Всё в порядке, агент Пайн?

Этли посмотрела на нее.

– Все хорошо, миссис Блюм.

Чу-чу-поезд. Или Хутервилльский экспресс. Выбирайте наименьшее из зол.

Пайн стояла перед железнодорожным вокзалом в Уильямсе, штат Аризона. Именно отсюда каждый день отправлялся поезд в Гранд-Кэньон, а потом возвращался обратно. Путешествие к южному краю каньона составляло шестьдесят пять миль в каждую сторону и занимало неспешные два часа и пятнадцать минут. За меньшее время она могла бы долететь от Феникса до Сиэтла.

Пайн только что поговорила с людьми из персонала поезда и показала фотографию настоящего Бенджамина Приста. Никто не вспомнил, чтобы он ехал в поезде. Затем она дала описание фальшивого Приста, но ей сказали, что совсем немногие джентльмены под него подходят.

На имя Бенджамина Приста был выписан билет туда и обратно, и кто-то воспользовался им, чтобы добраться до южного края каньона. Однако обратный билет до Уильямса так никто и не предъявил. Его покупали за наличные – и никаких следов кредитной карты. «Очень интересно, – подумала Пайн, – билет достаточно дорогой… Возможно, кто-то хотел скрыть свою личность? Наверное, так и было».

Затем она отправилась в железнодорожный отель – камин с каменной облицовкой, ковер, в котором тонули ноги, полированные деревянные балконы и колонны; все вместе производило впечатление гостеприимства высшего класса. Жизнедеятельность отеля зависела от пассажиров поезда. Вот почему персонал старался произвести хорошее впечатление на гостей и убедить их здесь остановиться, прежде чем двигаться дальше.

Пайн подошла к стойке регистрации, показала молодой женщине-портье фотографию настоящего Приста и рассказала ей, когда тот мог у них останавливаться. Потом дала описание мошенника. Женщина покачала головой.

– Я не узнаю́ ни того ни другого, – сказала она.

– А вы тогда дежурили?

– Да, обычно я работаю в дневную смену.

– Кто-нибудь еще находился у стойки регистрации? – спросила Пайн.

– Нет, только я.

– Хорошо, а вы не регистрировали гостя по имени Бенджамин Прист в тот день, о котором я спросила?

Дежурная нажала на несколько клавиш, посмотрела на монитор и покачала головой.

– Нет, у нас не было гостей с таким именем. Значит, он здесь не останавливался.

Пайн знала, что это вовсе не обязательно так. Он мог использовать вымышленное имя, фальшивое удостоверение личности или изменить внешность. Она поблагодарила дежурную и вышла из отеля, размышляя о том, что путешествие сюда оказалось совершенно бесполезным. Затем села в свой внедорожник и включила двигатель.

В этот момент ей позвонила Кэрол Блюм.

– Я отправила вам статью с новостями из «Аризона газетт».

– О чем она?

– Об исследовании, которое якобы имело место в Гранд-Кэньон.

– А когда оно якобы имело место? – уточнила Пайн.

– В тысяча девятьсот девятом году.

– И какое оно имеет отношение к моему расследованию через сто с лишним лет?

– Просто прочитайте, – предложила Блюм. – Кроме того, я послала вам более позднюю статью, в которой препарируется сообщение девятьсот девятого года. Вместе они помогут вам оценить их.

– Хорошо, – сказала Пайн. – Но вы можете хоть намекнуть?