Чеченский бумеранг - Николай Иванов

Но все эти кошевары, гимнасты – шелупонь. Пехота. Заремба высматривал и пытался определить Одинокого Волка. Собственно, тот тоже совершенно не нужен, и никакой роли в предстоящей операции ему не отводилось. Его путь лежал на железнодорожный перегон. Но командир всегда ищет командира у неприятеля – так уж повелось у тех, кто скрещивает оружие. Нашел. По уверенной походке, по тому, как при его приближении боевики почтительно замирали, Заремба узнал Волка. А главное, успел ухватить, из какой землянки тот вышел. Центральной. Самой недоступной, расположенной недалеко от турника, костра и флага. При любом расчете – всегда под присмотром.

– С именем Аллаха садятся кушать, – пояснила Марина действия в лагере.

– Вижу часового. Слева. Мелькнул на тропе, – выдал более ценную информацию Дождевик.

Тропа – да, тропы нельзя забывать. Любая дорожка, ведущая к лагерю, или охраняется, или утыкана минами для непрошенных гостей.

– Смотрите, – отрывая пристальное внимание командира от Волка, внесла свою лепту в осмотрительность и Марина.

С другой стороны лагеря на поляну выехал на белой лошади паренек лет тринадцати. Он ловко спрыгнул с коня, хлопнул того по крупу – иди пасись, а сам, прихрамывая, поспешил к костру. В отряде паренька наверняка любили – каждый, мимо кого проходил, норовил потрепать его по черным кудрям, что-нибудь сказать. Так, окруженный всеобщим вниманием, он подошел к Одинокому Волку и что-то доложил. Скорее всего, весть привез не тревожную, потому что командир тоже потрепал связного по голове и пригласил к столу.

– Что-то насчет машин сказал, – дотягивалась ухом до слов Марина.

– Машины подойдут к поезду, – догадался сам и успокоился Заремба.

Неизвестная весть, принесенная противнику пусть даже на белом коне, настораживает. Особенно накануне собственного прыжка.

– Всем строиться.

Об очередном намерении банды можно было догадаться теперь и без слов, по одним действиям, но девушка передала команду Волка вслух.

Волк говорил что-то еще, но теперь Марина копила информацию, чтобы выдать самую суть. И только когда боевики, оставив на поляне пять человек, повернулись и строем ушли из лагеря, она продолжила репортаж:

– Пообещали вернуться через три-четыре часа. Старшим остался Ильяс.

Уходящий на задание Волк больше не интересовал Зарембу. Все внимание привлекала пятерка, с сожалением глядящая вслед товарищам. К ней необходимо добавить еще минимум человека четыре на постах. Но даже при таком соотношении на успех рассчитывать можно. «Кобра» должна укусить первой. За тем и шли.

– Подтягивай сюда по одному остальных, – отдал Дождевику команду подполковник.

Прапорщик сполз на дно оврага, перебежал по мосту ручей и, хотя его наверняка уже видели свои, исчез в чаще. Команда получена четкая: подтягивать, а не приглашать. Значит, он приведет спецназовцев след в след, заранее обрисовав им обстановку.

– Подождем немного, пока у оставшихся спадет возбуждение, а отряд уйдет подальше, – поделился с Мариной дальнейшими планами Заремба.

– Без стрельбы не обойдется?

– Попробуем. Стреляют на войне, но не в разведке.

Марина имела в виду немного другое:

– Пацаны еще, – кивнула на оставшихся в лагере.

Ильяс, единственный среди оставшихся боевиков бородач, представлялся и самым старшим по возрасту. Он сначала расспрашивал о чем-то связного, потом помог тому взобраться на лошадь, и парнишка ускакал в сторону села. Остальные занялись каждый своим делом. Похоже, за войну и лесное затворничество боевики смертельно надоели друг другу, потому что рассосались в разные стороны – кто опять на турник, кто пить чай, кто читать книгу. Худощавый, небольшого росточка парень извлек из закутка обшарпанную гитару и, поминутно ошибаясь и спотыкаясь о струны и ноты, принялся бить «восьмерку».

– Может, поучить? – сзади подполз Волонихин. Конечно, даже Дождевика обогнал, спеша к Марине.

– А ты умеешь играть? – встрепенулась та. – Я тоже.

Странно, что они еще не обо всем переговорили и не все разузнали друг о друге. Пусть получше узнают друг друга, авось на счастье. Слово «счастье» – среднего рода, значит, для всех. Не успел подполковник подумать о своих, как потребовал к себе внимание Ильяс. Не найдя себе занятия в лагере, он взял ведро и направился к ручью. На бревно-мосток ступал как раз Туманов, и Заремба яростно замахал ему – исчезни.

Но слишком быстр оказался Ильяс, слишком неустойчивое положение на бревне занял пограничник. Да и до ближайших кустов что вперед, что назад ему все равно в два раза дольше, чем боевику выйти на берег. И в последний отчаянный жест, и не жест даже, а увидев вскинутый для стрельбы автомат в руках командира, Туманов не нашел ничего более спасительного для группы, как соскользнуть с моста в воду.

Наверняка он хотел удержаться за бревно, но руки не удержали и поток вынес его на свою говорливую середину. Единственное, что сумел сделать Василий без всплесков – прижаться к берегу и заплыть под бревенчатый настил, выступающий в воду.

На нем, скорее всего, боевики стирали свои вещи. По крайней мере, Ильяс именно там принялся полоскать в ведре тельняшку. Туманов не всплывал, видимо, найдя-таки опору, и мыльная вода наверняка стекала ему на голову. Как долго собирался стирать боевик, сколько мог продержаться в холодной горной воде пограничник – про то цыганки перед отлетом не гадали, и Заремба жестами распределил: он сам держит Ильяса, Волонихин и Марина – лагерь. Но не хотелось, ох как не хотелось начинать операцию со стрельбы! Выдержал бы холод пограничный капитан!

Выдержал. Когда Ильяс удалился, Дождевик взбежал на мостик и буквально вытащил пограничника из-под него. Туманова колотила такая дрожь, что ее могли услышать и в лагере.

– Срочно спиртику и сухие вещи, – Волонихин уже расстегнул рюкзак и ждал потерпевшего. Получив одобрение командира, доктор скатился вниз, затащил Туманова в кусты и занялся вливанием, растиранием и переодеванием.

– Воспаление легких обеспечено, – грустно отметил Заремба. – Это нам нужно? – посмотрел на Марину.

Та чистосердечно замотала головой:

– Нет.

Постепенно рядом залегли благополучно переправившиеся через ручей Чачух, Работяжев и Дождевик. Особой спешки не было. Дождались доктора с узлом мокрой одежды пограничника и его самого, синего и все еще дрожавшего. Каждый посчитал своим долгом хлопнуть капитана по плечу, выражая восхищение и поддержку, а Марина даже чмокнула в щеку.

– Все, согрелся, – улыбнулся синими губами капитан. Только после этого подполковник указал на центральную землянку с масксетью у входа:

– Штабная. Я и Работяжев обходим и проникаем внутрь. Василий, – повернулся к прекратившему на миг дрожать Туманову. – Старший здесь. Каждого, – кивнул на лагерь, – распредели на мушку.

Постарался не заметить взметнувшийся взгляд Марины – вроде говорили, что надо без стрельбы. К сожалению, здесь не тир МВД, здесь мишени сами умеют стрелять в ответ. И вместо традиционных призов – стеклянных ваз и никому не нужных вымпелов, в награду – жизнь или смерть. Почувствуйте разницу, как призывает реклама.