Мне все льзя - Татьяна Мужицкая

Но пока вы не сшили хоть одно платье, не написали хоть одну книгу, это все только мечты и планы. Потенциал, который может реализоваться, а может и нет.

И вот однажды наступает момент, когда всем предыдущим опытом вы накопили достаточно потенциальной энергии, чтобы перевести ее в кинетическую. Хватит собирать камни, пора разбрасывать. Пора действовать! У вас столько энергии, что вы начинаете «писать в стол», то есть делать не для того, чтобы продать. Искать единомышленников просто для того, чтобы было с кем обсудить свои идеи. Разрабатывать в гараже прототип технологического новшества. Биться по ночам над загадкой знаменитой теоремы, которую пока никто не смог доказать. Сочинять ораторию без гарантии, что ее кто-то исполнит. Печь художественные торты на дни рождения и праздники своих друзей. Делать все это просто потому, что не можете не делать, потому что вас «прет».

Кстати, иногда в этот квадрант возвращаются уже вполне себе самореализованные и признанные люди. Когда я ходила на выставку картин Архипа Куинджи, то узнала о нем потрясающий факт. После того как художник в 1881 году устроил выставку двух своих знаменитых картин – «Березовая роща» и «Лунная ночь на Днепре», он исчез на целых двадцать лет. Историки искусства до сих пор не могут объяснить его затворничества на пике славы. Возможно, устал быть на виду, возможно, «выгорел», как мы сейчас говорим. Возможно, энергию художника истощала публичная, внешняя жизнь. Но самое интересное, что, уединившись, он не перестал работать. Он экспериментировал со стилями, с пигментами красок. Он создал за эти годы около пятисот эскизов и полноценных живописных произведений, многие из которых, по примеру импрессионистов, объединялись в тематические серии, и около трехсот графических работ. Но не выставлялся и никому их не показывал. Образно говоря, «писал в стол». И концентрировал свои творческие силы, не позволяя им расплескиваться во внешний мир.

Как же организовать свое творчество в это внутреннее время? Наша жизнь, как правило, и так забита суетой и повседневными делами. 24 часа в сутках всегда чем-то заполнены. Главное, что надо сделать, – это отвести своему творчеству пространство и время, разрешить этому быть.

Полезно провести своеобразный «контент-анализ дня». Посмотреть, сколько времени в течение дня вы посвящаете любимому делу, думаете о нем, какими шагами двигаетесь. Как показывает практика, если хотя бы 10 минут, но каждый день начинать этим заниматься, то меняются нейронные связи в мозгу. То, что закрепляется как привычное действие, генерирует самостоятельную энергию. Вы перестаете избегать, отвлекаться и прокрастинировать. Ваш мозг тоже начинает считать это дело значимым.

Джулия Кэмерон, писатель и технолог творчества, предложила технику, которая стала очень популярной, – так называемые «утренние страницы». Сразу после пробуждения, хочется или нет, брать блокнот или тетрадь и – обязательно от руки! – исписывать три страницы, не оценивая, насколько хорошо у вас получается, и даже не перечитывая. Через пару месяцев вы поймете, что уже жить не можете без этих трех страниц, а потом они превратятся в пять, десять, двадцать страниц в день, и вы будете носить с собой блокнот в сумочке, как документы или ключи от дома.

Не записываться сразу на участие в марафоне, а начать с трех получасовых тренировок в неделю. В первое время уходить, даже когда хочется еще и еще, даже если не устали. Так же и авторы тренингов по писательскому или сценарному мастерству рекомендуют начинать с написания 5 тысяч знаков (это 2–3 странички) в день. И переставать писать, когда хочется продолжать. Но каждый день. Для формирования творческих привычек главное именно это – не важно сколько, важно, чтобы регулярно.

Пока никто не видит, пробуйте и тренируйтесь. Набивайте руку. Изучайте свои слабости и свои таланты.

Для того чтобы в этом квадранте быть в полной мере эффективным, нужна еще одна вещь, о которой я скажу немного подробнее. Это смелость ошибаться.

«Чтобы быть счастливым, нужна большая внутренняя работа, – пишет клоун и волшебник Вячеслав Полунин. – Большинство же людей как думают: вот готовая, вроде правильная «формула», я на нее и буду полагаться, потому что все «умные» люди так и делают. «Умным» людям не хочется тратить время на то, чтобы познать мир самостоятельно. А дураку хочется повкалывать. Ну почему я не должен наступать сюда? А!!! Ух!!! Вот теперь понял. Он совершает ошибки, но он же живет в это время. Неинтересно же просто принять все готовое – интересно прожить эту каждую минуту. Эти поиски, ошибки и есть жизнь»[2].

Особенность нашего менталитета – презрение к неумехам и «начинашкам». Слово «чайник» – чисто наше, его поймут только русские. Даже на работе молодому специалисту стыдно задавать простые вопросы. Как у вас это делается? Где у вас можно выпить кофе? А к кому обратиться, если завис компьютер? Перебороть себя ужасно трудно, хотя вы и не обязаны все это знать.

Как только у человека появляется новая идея, как только ему хочется что-то сделать, он первым делом представляет себе не результат, а то, как он будет выглядеть в глазах окружающих. Или как будет выглядеть то, что выйдет из его рук. И чаще всего он моментально сдувается. Я лучше не буду ничего делать, лишь бы не ошибиться.

У нас небезопасная среда для новичков. В школе нужно, чтобы ученик уже умел читать и писать (перед первым классом почти везде тестирование). На работе – чтобы был профессионалом и имел большой опыт.

Поэтому этот генетический страх ошибиться есть в подкорке у каждого из нас. Просто кто-то научился с этим справляться хорошо, кто-то так и не научился, а кто-то вообще черпает в этом драйв.

Малыш, который делает первые шаги и шлепается, вызывает умиление. Как очаровательно разъезжаются ноги у ребенка, который впервые надел ролики! Но если вы не малыш, а мужик сорока лет, и уж подавно – женщина «старшего школьного» возраста, то чего только не наслушаетесь, когда наденете ролики, лыжи, бальное платье или возьмете в руки ракетку!

К чему это все приводит?

Конечно же, к перфекционизму!

У перфекционизма есть три следствия. Первое – он чреват узкой специализацией, потому что заниматься очень хорошо можно только чем-то одним.

Второе – если человек искренне расстраивается, что не может писать как Толстой, рисовать как Репин, танцевать как Плисецкая, у него появляются комплексы неполноценности, которые переходят и в другие области приложения его сил. Всему нужно долго учиться, а времени и сил уже нет, ни на что я не гожусь! Поэтому я лучше ничему и не буду учиться.