Искра и ветер - Алексей Пехов

Эти однообразные разговоры с самим собой, будущее, которого у меня больше не было, и воспоминания – единственное, что осталось, занимали все мое основное время. Я залезал на верхний этаж Жилой башни и проводил в одиночестве целые нары, не желая никого видеть. Меня особо не доставали, разве что Отор приходил по вечерам, чтобы переброситься парой словечек.

Однажды, во время сильной вьюги, в мою берлогу заглянул всклокоченный и заспанный Шен:

– Нэсс! Тиф очнулась!

Я задумчиво посмотрел на него и встал с пола:

– Вот уж не знаю, стоит ли мне радоваться такой новости.

После недолгой оттепели вновь ударили холода, и пруд замерз. Утки смешно садились на застывшую воду, оглушительно и возмущенно крякая, махали крыльями, скользили перепончатыми лапами по свежему льду. Затем, остановившись, спешили назад, смешно переваливаясь на разъезжающихся ногах. Большой красавец-селезень с головой, покрытой блестящими темно-изумрудными перьями, свирепо гонял конкурентов и первым пытался схватить брошенный хлеб.

Альга кормила суетящихся птиц припасенной с обеда булкой. Кроме ученицы Галир в маленьком парке никого не было. Девушка наслаждалась кратким уединением, когда могла побыть сама собой, а не госпожой, перед которой трепетали все солдаты.

Только сейчас она с удивлением начала понимать, что это такое – быть Ходящей. В Радужной долине все было несколько иначе. Альга – ученица, хоть и завершившая подъем по ступеням. Равная тем, кто находился рядом. Здесь же – ее власть и ее слово были законом. И ей это решительно не нравилось.

Не нравилось, что окружающие смотрят на нее с обожанием и страхом, ловят каждое сказанное ею слово. Пытаются угодить в любой, самой маленькой просьбе, порой даже прежде, чем она выскажет какое-то желание. Все это ее бесило.

Власть? В Бездну такую власть, раз ты становишься рабой своего титула и уже не можешь ни шагу ступить без назойливого, угодливого внимания. Власть – это сила? Ну, нет! Скорее – клетка и полное отсутствие свободы. А также первый шаг к тому, чтобы забыть о настоящем Даре, погрязнуть в бытовых проблемах, мелких склоках между себе подобными и политических интригах в поиске выгод.

Как жаль! Мелот, как жаль, что только теперь она, глупая дура, начала понимать, что ей хотела сказать Галир! И как несправедливо, что Старшая наставница оставила ее сейчас, в самое тяжелое время, когда вера Альги в величие Башни и то, что она стремится лишь к одному – развитию «искры» – дала трещину. Те слова, что им говорили в Долине, красивые, высокие и правильные, оказались всего лишь словами. Жизнь была очень далека от них.

Письма, приходящие в цитадель из Корунна, полные яда, недоговорок, скрытых намеков и бесконечных интриг, еще сильнее укрепили девушку в мысли, что в Башне давно уже не все ладно. Когда Альга, не выдержав, сказала об этом Шиле, Ходящая как-то странно посмотрела на собеседницу и с явным равнодушием спросила:

– А чего ты, собственно говоря, ожидала? Добро пожаловать во взрослую жизнь… подруга.

Но юная Ходящая решительно не желала смиряться. Она не хотела становиться такой же дрянью, как Алия Макси или еще несколько десятков подобных ей вздорных баб, забывших обо всем, кроме грызни за власть.

Девушка злилась. В первую очередь, конечно, на себя. С детства вариться во всем этом, слушать, присутствовать, дышать с ними одним воздухом и только в восемнадцать лет окончательно прозреть. Глупая идиотка!

Но лучше поздно, чем никогда.

Альга не знала, что делать дальше, но лгать и лицемерить не хотела, хотя и понимала – это единственный путь наверх. Туда, где тебя, возможно, поостерегутся трогать, и где ты сможешь хоть что-то изменить в устоявшемся порядке вещей.

Знала ли хоть что-то о том, что происходит, Рона? Она была старше на шесть лет и, скорее всего, давно перестала быть той наивной девчонкой, какой до последнего времени оставалась Альга. Но ни о чем таком Рона не рассказывала. И младшая сестра понимала старшую. Наверное, будь старшей она – тоже бы не решилась своими собственными руками разрушить светлый мир и надежды сестренки.

Малодушие из-за любви. Желание спасти там, где не стоило ничего скрывать.

Альга не сердилась на сестру. Не могла себе этого позволить. И часто вспоминала единственную оставшуюся в живых из своей семьи. Где она? Что с ней? Смогла ли уцелеть в войне?

Отряхнув руки от крошек, девушка пошла прочь от пруда. Пройдя сад, направилась вдоль невысокой ограды старого замкового кладбища. Здесь редко можно было встретить людей, что полностью устраивало Ходящую. Она не желала никого видеть.

Мимо кухни, возле которой крутилось множество собак, Альга добралась до внутреннего двора. Здесь ей пришлось справиться с собой и, благосклонно улыбаясь, отвечать на подобострастные поклоны офицеров.

– Вас искала госпожа Шила, госпожа, – сообщил один из них.

Альга, не спеша, добралась до покоев старшей Ходящей. Легонько стукнула в дверь, обозначив свое присутствие, и, не дожидаясь ответа, вошла.

Комната была большой и красивой, но девушка ни за что не захотела бы здесь жить. Мало того, что высоко и пока поднимешься по бесконечным лестницам, проклянешь все, так еще и юго-западная стена помещения – одно сплошное панорамное окно. Слишком хрупко, слишком неуютно. Хотя вид, конечно, замечательный. Этого не отнимешь.

Шила подняла взгляд от бумаг, кивнула и вновь занялась разбором корреспонденции. Даже спустя месяц после нападения колдуна, на ее шее оставались царапины, а говорила женщина сиплым, едва слышным голосом.

Альга бросила на стул шубу, посмотрела в окно, на белые, кутающиеся в синеватую дымку, вершины гор:

– Есть новости?

– Прочти! – Ходящая протянула девушке письмо.

Быстро пробежав его глазами, Альга, не любившая сквернословить, от души выругалась.

– Общение с солдатами идет тебе на пользу, – усмехнулась Шила. – Но прибереги эмоции. Временный Совет Корунна их не поймет.

– Ну, разумеется! Но их предложение – бред! Они должны понимать, что нас здесь всего двое. Двое! И один Огонек. Если набаторцы…

– Набаторцев здесь не будет. Ты ведь знаешь. Бои идут далеко на востоке.

– Я научена горьким опытом Радужной долины. Там тоже никто не ждал гостей. Следует написать в Корунн еще раз.

– Вот сама и напиши. А я устала это делать. У них один и тот же ответ – «мы склонны полагать, что Клыку Грома ничто не угрожает, и не можем отправить носителя „искры“ для усиления крепости». Они не хотят ослаблять свои силы. Весной начнется бойня, и потребуются все носители Дара.

– Но не мы!

– Не мы, – сухо согласилась Шила, расправляя помятое Альгой письмо. – Оно и к лучшему. Я потеряла большую часть своей уверенности, когда тот некромант отрезал меня от «искры» и трепал, словно беспомощного котенка.