Двенадцать - Ник Макдонелл

— Почему? — спросил Белый Майк.

— Тебе нравится власть, которую ты ощущаешь, находясь все время трезвым среди всех остальных, совершенно обдолбанных.

У Криса тренировка по боксу. Проходит она в лучах утреннего солнца, падающих в окна библиотеки его особняка. Странное место для занятий боксом, но тренер предпочитает устраивать их в этой комнате, чтобы, пока парень тренируется, посмотреть книги.

В качестве подарка на семнадцатилетие Криса его отец позвонил в спортзал на Тринадцатой улице и нанял сыну тренера по боксу. В зал они поехали вместе. Криса отпугнула пыль и грязь и все эти накачанные типы, изо всех сил молотившие по грушам или колотившие друг друга. Когда они на машине возвращались домой, он уговорил отца разрешить ему брать уроки дома. Так что теперь каждую субботу тренер приезжает в Верхний Ист-Сайд. Отец Криса повесил в полуподвальном этаже тяжелую грушу и скоростную грушу, рядом с бесполезным велотренажером и беговой дорожкой. Но больших успехов Крис пока не добился. Большие черные перчатки на его тонких руках похожи на наковальни.

— Оставайся на носках, — говорит ему тренер.

Крис, отрабатывающий бой на невидимом противнике, устал и начинает халтурить по части работы ног, которая у него и без того слабовата. Он блестит от пота, а на фирменной майке появились мокрые круги. Тренер каждый раз закатывает глаза, увидев своего худенького подопечного в этом дурацком костюме.

— Ну ладно, достаточно. Держи. — Тренер протягивает ему кожаную скакалку. — Попрыгай десять минут, и хватит с тебя.

Десять минут — это очень долго. Тренер устраивается в мягком кожаном кресле и ждет, когда парень закончит упражнение и принесет деньги за урок.

Крис берет скакалку и начинает прыгать, но сбивается, услышав звонок. Он прекращает прыгать и подходит к домофону.

— Кто там?

— Сара.

— А… да, заходи. — Крис думает, насколько удачно он выглядит в своей боксерской форме.

Тренер смотрит на вошедшую девочку, обращает внимание на ее внешность. Хорошенькая, хотя на тренера она особого впечатления не произвела. Вид у девочки немного нездоровый. Но при этом ему кажется, что она по-своему сильный боец.

Сара тут же начинает рассказывать:

— Крис, ты просто не представляешь. Джессика говорит, что может достать для вечеринки «двенадцать».

— Слушай, пойдем-ка со мной. — Крис бросает скакалку на пол и жестом зовет ее за собой, вверх по лестнице. — Я сейчас вернусь, — говорит он тренеру.

И вот они на втором этаже, за пределами слышимости.

— Ты что, спятила?

— О чем ты?

— Ты сейчас говорила об этой дури прямо при моем тренере.

— Ну и что? Не дергайся, он просто работает на твоего отца, или как там у вас, верно? Что он может сделать? Он, наверное, и не знает, что это такое.

— Я вообще не думал, что ты увлекаешься наркотиками.

— Это же для вечеринки, глупенький.

Крис достает из отцовского стола четыре двадцатидолларовых бумажки, чтобы заплатить за час занятий боксом.

— Понятно. Но не надо при нем вести такие разговоры, ладно?

Сара ничего не говорит, слегка возмущенная тем, что пришлось выслушать от Криса такую нотацию. Крис возвращается вниз и отдает деньги. Тренер встает и смотрит на валяющуюся на полу скакалку, а потом на Криса, тот пожимает плечами. Сара поднимает брови, глядя на это. Тренер, щелкая пальцами, произносит:

— Увидимся на следующей неделе.

Крис падает в кресло, в котором до этого сидел тренер. Он напрягает мышцы груди, как будто хочет показать, что они у него всегда такие большие. Сара не обращает на это внимания.

— Как ты думаешь, кто придет? — спрашивает он.

— Может, и ты. — Сара изображает улыбку. Крис хихикает, поднимается и пытается обнять и поцеловать ее. Она отстраняет его.

— Серьезно, — повторяет он, — не хочу, чтобы народу было слишком много.

— Почему же нет?

— Ты же знаешь, к чему все это приводит. Перевернут весь дом, что-нибудь сломают. Помнишь вечеринку у Пола?

— Ага. Ты говорил, что разбил кофейный столик.

— Если гостей будет очень много, может случиться что-нибудь в таком роде.

Сара с недовольным видом прижимает подбородок к шее.

— Знаешь, мы могли бы провести вечер вдвоем, только я и ты, а? — предлагает Крис. — Да и сейчас, вообще-то, мы здесь одни…

— Нет! — Она едва сдерживает брезгливое «фи». — То есть мы должны пригласить всех самых классных людей, чтобы получилась самая потрясающая вечеринка. Чтобы о ней все узнали, и тогда мы, типа, будем знамениты.

— Я просто не хочу, чтобы здесь была толпа народу.

— Но меня ты хочешь, верно?

Он кивает. Она подходит ближе и начинает напирать на него, шагает вперед, как будто его и нет, толкая его назад, к креслу. Когда ноги его касаются сиденья, Крис садится. Она стоит над ним, и он смотрит ей в лицо.

— Приглашаю я, ладно? — говорит она. Крис краснеет.

Сара целует его в висок.

— Замечательно. А теперь дай мне денег, чтобы заплатить за твою долю порошка. Джессика сказала, что ей пришлось снять много денег с отцовского счета, у меня столько нет.

Крис вообще не собирается принимать наркотик, но что же с того, он просто сделает инвестицию.

— Пошли наверх, я возьму деньги. Сколько надо?

— Две сотни. Я подожду тебя здесь.

Отдав Саре деньги («Увидимся завтра», — и ушла, не поцеловав на прощание), Крис идет наверх принять душ. Проходя мимо комнаты брата, он открывает дверь и сует голову внутрь. Шторы задернуты, темно. На столе в дальнем конце комнаты включена единственная лампа. За столом сидит Клод. Перед ним на куске белой ткани разложены темные металлические детали, на них блестит смазка. Руки у Клода перепачканы маслом, на шее маленькая полоска грязи. Он склонился с отверткой над своим автоматом и регулирует какой-то крошечный механизм. Он осторожно работает пальцами, очень тщательно, что поражает Криса, поскольку на Клода это не похоже.

Крис вспоминает, как однажды, когда они с Клодом были маленькими, отец подарил им модель самолета, которую нужно было собрать. У модели был двигатель, и она могла летать, если собрать ее правильно. Когда самолет был собран примерно наполовину, Клод понял, что допустил ошибку и теперь самолет уже ни за что не собрать как следует. Он выхватил модель у Криса из рук и разбил ее о стену. Няня очень перепугалась; убирая обломки пластмассы, она старалась успокоить Клода, а он плакал, всхлипывал и вопил: «Вечно у нас ничего не выходит».