Последний человек на Луне - Юджин Сернан

Я присел на кушетку и, к изумлению Люси, описал свои поиски возлюбленной Барбары Этчли. Билл устал слушать и потащил меня вниз, чтобы осмотреть его «тандерберд» 1955 года, который попал в аварию. И вот когда мы говорили о машинах, Люси внезапно распахнула окно и прокричала: «Джино, Джино, у меня Барбара на телефоне!» Я уставился на Смитти, тот на меня, и мы оба уставились на сияющую Люси. Как оказалось, она позвонила в авиакомпанию и наврала им с три короба, придумав феерическую и печальную историю давно потерянного друга из родного города, которому нужно во что бы то ни стало и немедленно переговорить с Барбарой. Ошеломленные сотрудники Continental позвали озадаченную Барбару, она позвонила Люси, та призналась в хитрости и убедила ее поговорить со мной. Я отхлебнул пива для храбрости и помчался наверх, не зная, что я, собственно, собираюсь сказать, и, когда Люси передала мне трубку, я нервничал так, как будто пытался сесть на авианосец в шторм. Какие-то слова поспешно изливались из меня, но она не повесила трубку и в конце концов согласилась встретиться со мной. «Какой шикарный блеф», – произнесла, ухмыляясь, Люси.

Барбара вспоминает, что, когда я подъезжал на своей машине с откидным верхом по склону к ее дому в Редондо-Бич, опаздывая на первое свидание, у меня взревел глушитель, и она подумала: «О боже, да он гонщик».

Одного лишь взгляда на эту эффектную техасскую блондинку мне хватило, чтобы почувствовать, что пора повзрослеть. Рядом были ее мама Джеки Мей Этчли и младший брат, и у меня возникло ощущение, будто я попал в новую семью. На нашем первом обеде, где присутствовали также Люси и Смитти, Барбара в первый раз в жизни попробовала мартини и поведала мне о своей жизни. Она родилась в Корпус-Кристи, но в возрасте двух месяцев переехала в Бейтаун возле Хьюстона, в котором окончила среднюю школу имени Роберта Ли. Она работала секретаршей, а в июне 1959 года стала стюардессой компании Continental и переехала в Калифорнию. Один из ее обычных маршрутов был в Чикаго, что позволило мне рассказать о своей семье и жизни. Не слишком много времени оставалось до того, как Барбара встретится после такого полета с моей семьей и немедленно понравится моим родителям. «Сын, – заметил мой мудрый отец, – эта женщина надежна, как кирпичный сортир».

Мой сосед по комнате Фред Болдуин начал ухаживать за соседкой Барбары, которую тоже звали Джеки, и вскоре наша четверка стала покрывать 200 км по шоссе между Сан-Диего и Редондо-Бич почти каждые выходные. В 1960 году Болди и Джеки поженились в тайне, нарушив правило авиакомпании, по которому стюардесса не должна была выходить замуж. Когда фирма узнала об этом, ее уволили, и строгий начальник потребовал от Барбары ответить, не замужем ли и она тоже. Нет, твердо сказала она. Пока нет.

К 9 июня 1960 года, когда «Ханна-Мару» вышла в море, отправившись в поход в западную часть Тихого океана, мы с Барбарой были серьезно влюблены. Однако вмешалась работа, как это обычно и бывает у моряков, и я ушел в поход на лучшую часть года, нося две равные по ширине полосы (в обиходе – «железная дорога») свежеиспеченного лейтенанта. Я уверенно управлял своим самолетом и мог подшучивать в кают-компании над новыми «цыплятами».

Зик убыл к другому месту службы, так что оставшиеся пилоты группы «стингеров» выбрали другого командира звена и продолжили устраивать воздушный цирк над странами Азии во время, свободное от полетов по заданию. Наше стремление к точности движений имело также отдельную и очень серьезную цель: отточить мастерство, чтобы лучше выполнить свой настоящий воинский долг – в том случае, если мы однажды утром выйдем на палубу и увидим, что наши «скутеры» стоят на колесах, похожих на ноги, а одетые в красное техники по вооружению подвешивают большие ядерные бомбы под фюзеляжи. Иногда в рамках проверки готовности мы действительно вылетали с большой серебряной бомбой, правда, без запала. Те, Кому Положено хотели, чтобы мы принимали ее без напряжения – на тот случай, когда придется делать всё по-настоящему.

Ядерные боеприпасы были тогда настолько тяжелы, что A-4 не мог поднять в воздух ничего, кроме самой бомбы. Взяв на борт полную заправку помимо бомбы, я должен был использовать самую мощную катапульту, чтобы подняться с палубы. Когда одну из этих бомб подвесят под моим самолетом, цена покера будет в самом деле очень велика. A-4 был аккуратно спроектированным небольшим самолетом, который строили как раз для доставки этого ужасного оружия к цели. Для пилота – то есть для меня – это, скорее всего, стало бы полетом в один конец, потому что предстояло нацеливаться в острие ядерного копья, которое уже не сможет полететь назад.

Такие мысли придавили меня особенно сильно, когда в Японии я получил отпуск на берег и посетил Хиросиму и Нагасаки – два города, по которым было применено ядерное оружие. В их безмятежных парках стояла тишина, воздвигнутые в память о бомбардировках монументы были украшены цветными цепочками бумажных журавликов – японцы считают их священными птицами. Школьники, которые складывали эти фигурки, роились вокруг меня и приветственно пищали, не зная, кто я – потому что я был в гражданской одежде. Глядя на восстановленные города и на стайки счастливых детей, я задумался о тяжелой ответственности, которую я несу, и о том, к чему мое правительство призывает меня быть готовым.

Катастрофа казалась в эти дни пугающе близкой, и мы проделывали наши упражнения не ради красоты. В тот месяц, когда мы вышли в море, над Советским Союзом был сбит шпионский самолет U-2, а его пилот Фрэнсис Гэри Пауэрс попал в плен[25]. Хрущёв, как всегда агрессивный, использовал этот инцидент, чтобы унизить президента Эйзенхауэра во время Парижской встречи в верхах. Конференция по разоружению в Женеве провалилась, и на «горячей» границе между Западным и Восточным Берлином вспыхнули новые конфликты.

Я покинул Нагасаки и Хиросиму, встревоженный масштабами разрушений и думая о том, каково было жить в этих городах пятнадцатью годами раньше. Однако я уехал в твердой уверенности – большей, чем когда-либо, – что я не хочу, чтобы нечто подобное произошло когда-нибудь с Нью-Йорком, Чикаго, Беллвудом или любым другим американским городом. Поэтому я и принимаю стратегию массированного возмездия, которая провозгласила, что на любую ядерную атаку против США будет дан равный, а возможно, и более сильный ответ. В моей душе не было сомнений в том, что если эта Последняя война придет, когда я буду на авианосце, то я выполню свой боевой вылет.

Кому-то придется сбрасывать Большую Бомбу, и этим кем-то буду я.

Барбара писала мне каждый день, и точно так же у меня всегда был пакет, чтобы отправить ей. Я вкладывал свои чувства в записи на пленке, которые можно было пересылать почтой. Когда такие пленки приходили от нее, ее голос служил мне утешением, и я считал дни до окончания похода. Моих родителей беспокоило, что она не католичка, но Барбара согласилась поменять веру.

С религией случился необычный поворот: в ноябре 1960 года, пока я еще был в море, Джон Кеннеди, молодой сенатор из Бостона, использовав новое оружие в виде телевизионных дебатов, вырвал победу у Ричарда Никсона и стал первым католиком – президентом Соединенных Штатов. Что же касается Высокой границы, как мы называли космос, то русские увеличили размеры своего зверинца, отправив на орбиту двух собак и шесть крыс на борту «Спутника-5»[26]. Соединенные Штаты запустили первый успешный метеоспутник и первый спутник-шпион с камерой на борту. Подобные технические чудеса поражали воображение.