Воин неба и земли - Сергей Зверев

Боксировать, да и просто драться Калью умел не очень. Размашистый медленный удар своей цели не достиг, я уклонился и пробил эстонцу в корпус. Не сильно, скорее с целью разведки. Калью икнул, но на ногах устоял, более того, попытался предпринять какую-то примитивную контратаку. Следующим ударом я решил вернуть Калью к грешной действительности. Достаточно сильно въехал ему снизу в челюсть, одновременно подсек ноги. Калью шлепнулся на песок, из его глотки вылетели приличествующие ситуации русские матерные выражения.

— Я тебе не сынок, Калью, — сообщил я. — Давай на этом закончим.

— Сейчас, — кивнул Калью и, точно снаряд, зарядил мне своей башкой в грудь.

Теперь я оказался на песке, а Калью пытался оседлать меня. У меня оказались свободными ноги. Чуть откатившись назад, я сумел обвить ими шею Калью, да с такой силой, что тот вскрикнул. Немного придушив его, я ослабил хватку, поднялся на ноги. Калью закашлялся, но при этом начал остервенело молотить кулаками воздух. Видимо, надеялся, что я добровольно что-нибудь подставлю под его кулачища. Он был великолепен в своей «воздушной» атаке, но, к сожалению, недалек умом и хамоват. Откашлявшись, он изрыгнул очередной матерный перл, на сей раз, правда, неправильно поставив ударение. Это переполнило чашу моего терпения. Калью вновь получал снизу в челюсть, но на сей раз мой удар был куда сильней. Я подловил момент, и культурист сам, на встречной скорости, налетел на мой кулак.

— Вот так, Калью. Надо быть вежливым и учтивым, даже если плохо знаешь русский язык, — произнес я, когда культурист замотал головой, отряхивая свои блондинистые волосы от песка.

— Ко-з-зел, — только и произнес в ответ Калью.

Точно в анекдоте, у него получилось «ко-с-сс-сел». Не знаешь русского, лучше молчи. Следующим ударом я заткнул этому хаму пасть и в глубоком нокауте оставил загорать между ангаром и кабинками для переодевания:

— Скотина ты безрогая, Калью. Счастливо оставаться!

* * *

Купаться расхотелось. Лучше приму душ в номере, потом просто поваляюсь, ни о чем не думая. Однако у входа в отель меня поджидала Ирма. Одна, без приятелей.

— Вы сильный. Владеете каратэ? — спросила она, и я вновь имел счастье видеть ее улыбку.

— Пролетарским боксом, — отозвался я. — Просто не люблю хамства.

— Я тоже. Этот Калью мне уже порядком надоел. Начал преследовать еще в России, в аэропорту. Думает, если нарастил эти нечеловеческие мускулы, то все можно. А вы… Вы так здорово поставили его на место! С вами все в порядке?

Этот Калью был не столько грудой мускулов, сколько кучей дерьма. Уделать подобного громилу — невеликая доблесть. Вот если бы он умел драться хотя бы на уровне первого боксерского разряда, мне могло быть туго, рост, вес и длина рук у Калью намного превосходят мои данные.

— Вы его пленили, он потерял голову, я вернул ее на место, — в свою очередь улыбнулся я.

— Как и все, начал городить, что был влюблен в меня с детства, — махнула рукой Ирма. — Так надоело ото всех это выслушивать. Детство ведь прошло, я уже совсем другая.

Я лишь по-дурацки хмыкнул. Причем здесь детство? Почему в Ирму столь долгое время был влюблен культурист Калью? Ирма тем временем перестала улыбаться, хлопнула длинными ресницами, сделала странный жест — поднесла ко мне вытянутую ладонь и резко остановила ее в нескольких сантиметрах от моей груди, точно натолкнулась на невидимую преграду. И этот жест я где-то видел… Ну да, у актеров-мимов это называется «сделать стенку». Девочка с аккуратной короткой прической хочет дотронуться до какого-то предмета, но наталкивается на невидимую стенку!!! Боже мой, как же я сразу не догадался!!! Двадцать пять или чуть больше лет назад! Черно-белый телевизор, каникулы. Все мальчишечье население тогда еще существующего СССР завороженно смотрит на экран. По телевидению тогда впервые транслировался детский фантастический сериал (я, к своему стыду, даже название позабыл)! Там было про путешествия из прошлого в будущее, какие-то приключения, но главное — там впервые появились улыбка и серо-зеленые глаза девочки из будущего. И звали ее Ирочка Уткина. Да, да — Ирочка Уткина, как я мог позабыть?! Влюбился в нее не то что каждый второй, каждый первый мальчишка Советского Союза… Теперь я понимаю Калью. Мне стало даже немного жаль его, несмотря на хамство. Он, может быть, и мускулы всю сознательную жизнь наращивал, чтобы Ирочке Уткиной понравиться. Пару лет назад я случайно прочитал в какой-то газете о дальнейшей судьбе Ирочки. Актрисой она не стала, поступила в какой-то институт, вроде бы вышла замуж и жила обычной жизнью, очень редко вспоминая о своих детских кинозаслугах. А вот полное имя Ирочки, оказывается, не Ирина, а Ирма.

— Вы другая, — кивнул я. — Но не совсем. На яхте прокатите?

— Почему нет? Завтра вечером, в шесть по местному времени вас устроит? Мы собираемся выйти в море и даже посетим необитаемый остров.

За моей спиной послышались шаги, и я увидел уже знакомую мне подругу Ирмы — длинноногую девушку-переводчицу.

— Ира! Ты просто обязана познакомить меня с твоим спасителем, — произнесла девушка.

Она была заметно младше Ирмы, но выше ростом, плотнее статью, круглее лицом, а также другими частями тела.

— Это Валентин, это Люба, — представила нас друг другу Ирма. — Я пригласила Валентина в плавание на остров.

— Правильно сделала, там нас может атаковать какое-нибудь местное племя, — кивнула Люба.

Люба была симпатичная, но не красавица. Ее маленькие, узкие глазки смотрели довольно хитро и одновременно оценивающе. Девушка явно не из глупых и себе на уме. Она хотела что-то еще сказать, но тут у меня на поясе тренькнул мобильник.

— Валентин, ты мне нужен! — услышал я голос Жукова, после чего вынужден был откланяться.

— Не слишком ли увлекаешься? — спросил меня Жуков, когда я вернулся в номер.

Он явно видел в окно мой разговор с милыми дамами.

— Ну, я все-таки не монах, а потом…

— Вот и слушай про «потом», — в очередной раз перебил меня Жуков.

Его заметно раздражали окружающие женщины и мои контакты с ними.

— Так вот, слушай, что было… Точнее, что будет потом, — продолжил Жуков. — Случайность или нет, но я здесь вижу слишком много знакомых лиц. А это очень плохо, Валентин.

— И кто это? — уточнил я.

— Те, с кем минуту назад ты беседовал, — ответил Жуков.

— И… Люба? — удивился я.

— Она в первую очередь. Если Ирма — это, может, и совпадение, то Люба… Ну не бывает таких случайностей! Не знаю даже, что и думать.

Жуков не знает, хоть и посвящен в какие-то «секретные дебри». Я же вообще ничего не знаю и не понимаю. Чем напугала его Люба? Обычная девица — грудастенькая, задастенькая… И тут я вновь вспомнил умный, оценивающий взгляд ее маленьких прищуренных глаз.