Поединщик 2. Отмеченный молнией - Роман Владимирович Савенков

желает, чтобы в этом бою его оружие было заточено, как бритва и направлялось крайне замотивированной рукой.

— Право не знаю, как благодарить вас, ваша светлость.

Накнийр усмехнулся.

— Пока еще рано. Поблагодаришь через три года, когда я подпишу дарственные. А пока я хочу, чтобы ты упомянул об этой награде своей Парси. Держу пари, что она тут же потащит тебя в постель, так что удивительная ночь тебе гарантирована.

— Не вижу связи, ваша светлость.

Обычно сдержанный Накнийр от негодования всплеснул руками.

— Он, видите ли, не видит! Такому имуществу понадобится досмотр. А поскольку ты все время занят на службе, значит тебе потребуется рачительная хозяйка. Держу пари, что твоя Парси поймет эту мысль в мгновение ока.

Риордан нахмурился.

— Ваша светлость, но я еще не задумывался о женитьбе. Получается, что я внушу девушке ложные надежды, воспользуюсь ее доверчивостью.

— Доверчивая фрейлина? Ха! Эти два слова сами по себя анекдот. Я и не прошу, чтобы ты обманывал свою милую. Просто обрисуй ей собственные перспективы. Дальше уже ее забота тебя окрутить, об этом можешь не беспокоиться. Если она не справится, при чем тут ты? Тем более, что я не предлагаю расплачиваться за важную информацию ложными надеждами. В кошельке достаточно денег на четыре подарка для ее сундучка. Теперь я оплачиваю твои любовные утехи, Риордан. Считай это везением. Но информация должна быть стоящей. Ясно?

Риордан молча поклонился. Вся эта история с подкупом Парси ему совсем не нравилась, но формально визир сумел ответить на все его сомнения. Дальнейшие препирательства выглядели бы придирками и упрямством.

— Если мы все выяснили, больше я тебя не задерживаю. После визита к Кармарлоку явишься ко мне на доклад.

— Непременно, ваша светлость.

Риордан положил на край стола гербовые бумаги, еще раз поклонился и направился к двери. Не доходя до нее двух шагов, он вдруг круто повернулся на каблуках и показал рукой на документы о собственности.

— Ну, что еще? — Спросил Накнийр.

— Сдается мне, что вы желаете, чтобы у меня тоже появился свой сундучок.

Улыбка визира была оскалом хищного зверя.

— Увидимся завтра, умник, — на прощанье бросил он. — И чтобы теперь никаких бредней насчет Парапета Доблести.

Когда за Риорданом закрылась дверь, Накнийр в который раз задал себе вопрос, а не слишком ли он балует своего секретаря? Но взвесив «за» и «против», он напомнил себе, что заполучил в личную собственность лучший клинок королевства, в комплекте к которому шло бесстрашие, честность и весьма проницательный ум. Такое безупречное оружие стоило любых вложений.

Глава 4

Лицемерие

Риордан снимал кров и стол в Торговом квартале. Здесь селились люди с положением, купцы, владельцы различных мастерских, поэтому аренда жилья стоила тут недешево, хоть и не такие запредельные суммы, как на Цветочной улице и в ее окрестностях. Хозяин его дома был крупным торговцем пушниной, он вел дела со скорняками и охотниками. Риордану это было по сердцу, а кроме того через него он мог свободно посылать деньги родителям. Его родная деревушка Вейнринг была на севере, откуда в Овергор поставлялись самые лучшие меха. Хасколд, арендодатель Риордана, каждый месяц отправлял в эту область торговые караваны.

Это был мужчина невысокого роста, но крепкий и жилистый. Хасколд в молодости сам много раз участвовал в охотничьих экспедициях, в том числе и на склонах Тиверийского хребта, в отчих краях Риордана. Когда Хасколд узнал, что его постоялец — тот самый Риордан, молва о котором уже полгода не смолкает в Овергоре, он первым делом уточнил, правду ли болтают, что Риордан в одиночку одолел синего барса? Получив утвердительный ответ Хасколд добавил, что люди говорят, дескать в тот момент Риордану еще не исполнилось восемнадцати лет, а шкура барса оказалась без единого изъяна и потом была продана личному портному короля за восемьдесят золотых. После того, как постоялец подтвердил и эти слухи, Хасколд снизил ему арендную плату вдвое. Он заявил, что не может брать больше с человека одной с ним профессии.

Впрочем Хасколд тут же вернул себе упущенную прибыль, поскольку отказался платить местному криминальному заправиле ежемесячный взнос «за дружбу». Он мотивировал свой отказ тем, что теперь под его кровом проживает человек из тайной полиции и ему, Хасколду, невместно поддерживать связи с преступными элементами.

Люди криминального главаря обратились к Риордану за разъяснениями. Обычная практика была такова: представители закона не ломают систему и получают за это отступные. Риордан отказался сотрудничать. Он заявил, что пока не желает менять местные порядки, но раз Хасколд решил не платить, значит так все и будет. Риордан предупредил отдельно, что если вдруг у его арендодателя возникнут какие-то неприятности, то вся местная банда просто исчезнет с лица Земли. И еще выдал вежливый совет — обходить их дом третьей дорогой, чтобы лишний раз не попадаться ему, Риордану, на глаза. Мало ли какое у него будет в тот момент настроение?

Кроме дома, своего дела и решительного нрава у достойного Хасколда имелись две дочки-погодки. Барышни только-только вступили в тот возраст, когда девушки начинают оставлять на мужчинах отметины задумчивых взглядов, а последние потом испытывают смутное душевное беспокойство. Обе миловидные, стройные брюнетки. Они одевались согласно своему высокому статусу и для местных парней наверняка были желанной, но пока запретной добычей.

Риордан для обоих дочек Хасколда стал кем-то вроде небожителя. Городская легенда, первая шпага Овергора и приближенный визира, он сам не желая того вдребезги разбил нежные девичьи сердца.

При встречах с ним грудь у барышень начинала порывисто вздыматься, пальчики трепетали, а локоны становились непослушными, поэтому их требовалось срочно поправить. Риордан вынужден был отказаться от совместных ужинов с семейством Хасколдов. Он начал всерьез переживать, что после того, как их руки случайно столкнутся над солонкой или приборами, с девушками может приключится судорога или что еще другое. С тех пор Риордан стал находить под дверью своей комнаты любовные послания. Некоторые содержали красноречивые намеки на возможный экстаз и негу. Хасколд и его жена наблюдали за этой нежной осадой с улыбками и затаенной надеждой.

Все изменилось в один день, когда в обители Риордана впервые появилась Парси. Дело в том, что в Глейпине фрейлины пребывают на положении каторжан. У них почти нет личного времени, в любой час ночи каждая из девушек может быть призвана к своей госпоже. Если та вдруг пробудилась и желает, чтобы ей почитали, значит фрейлина будет читать. Зевать и тереть глаза категорически запрещалось.

Даже в ее выходной, чтобы отлучиться за пределы Глейпина, требуется особое разрешение статс-дамы,