Болотная трава - Аркадий Адамов

— Пожалуйста, — снова пожал плечами подполковник и без особой охоты взялся за телефон. — Где у нас Полукарцев? — спросил он дежурного и, выслушав ответ, обратился к Лосеву: — Как раз несёт там дежурство.

— Тогда передайте ему по рации, чтобы держался возле жёлтого дома с башенкой, где библиотека, — попросил Лосев. — Мы сейчас туда подскочим.

— Хорошо. Сейчас и мы его туда подтянем.

После этого они распрощались. На лице подполковника не исчезало выражение настороженности.

Когда друзья спускались по лестнице, Откаленко сказал:

— Не очень он мне показался.

— Понять можно, — ответил Лосев. — Неприятностью всё это для него может обернуться. Почему не зарегистрировано происшествие?

— Могла и девчонка напутать.

— Непохоже. Её никто не заставлял вспоминать этот эпизод. Это вырвалось у неё совершенно непроизвольно. И эпизод незаурядный, не каждый день случается.

— М-да, пожалуй, — согласился Игорь.

Они вышли из здания и отыскали на площадке свою машину.

Через несколько минут, миновав снова Смоленскую площадь и развернувшись над злополучным тоннелем, машина остановилась возле высокого жёлтого здания с изящной башенкой, известного, кажется, всей Москве.

Лосев сразу заметил бравого лейтенанта милиции, неторопливо направившегося к ним. На боку у него висела продолговатая рация, а на груди был прикреплён новенький ещё, бросающийся в глаза металлический знак ГАИ. Лейтенант был молод, невозмутим и полон спокойной самоуверенности. Круглое, безусое, тоже до черноты загорелое лицо его с пуговкой-носом, розовым и облезлым, оставалось, пока лейтенант подходил к машине, каменно-непроницаемым, но в глазах его Лосев заметил любопытство и лёгкую тревогу, что, впрочем, было вполне объяснимо, тем более что он был, конечно, обо всём уже предупреждён.

Лейтенант был, видимо, не новичок, это чувствовалось по его уверенным движениям, когда он шёл к ним сквозь толпу прохожих, по спокойному достоинству, с которым он приложил ладонь к козырьку, здороваясь с приезжими, да и по тому, как он сразу их засёк в бесконечной круговерти людей и машин, на этой оживлённой площади.

— Привет, лейтенант, — сказал Лосев, выходя из машины, и показал своё удостоверение. — А это мой коллега капитан Откаленко, — представил он Игоря и напористо продолжал: — Вспомни, Илья Феодосьевич, как следует вспомни двадцать третье августа, это две недели назад было…

И Виталий во всех известных ему подробностях описал случившееся в тот день происшествие и симпатичную бойкую девушку с большими глазами и копной тёмных волос, возможно даже, в белых брючках, сидевшую в тёмных «Жигулях».

— Помните? — спросил он под конец.

— Ничего такого в тот день не было, — со спокойной и неколебимой уверенностью ответил молодой инспектор. — Я бы протокол дорожного происшествия непременно составил, доложил начальству, и всё было бы зарегистрировано, как положено.

Произнёс он это без запинки, как заранее подготовленный текст. В голосе его проскользнула даже некоторая снисходительность, такие, мол, элементарные вещи вам объяснять приходится.

— Как положено, это мы знаем, лейтенант, — строго сказал Откаленко. — Но мы знаем и как бывает. Виноватый тут же всё уплатил, участники ДТП согласились и разошлись полюбовно. Тем более жертв не оказалось. Бывает так?

— Не положено, — хмуро возразил инспектор.

— Не положено, но случается? Если мелочь какая, царапина?

— Всё равно не положено.

— Понятно, что не положено. Но могло так случиться? — наступал Откаленко.

— У меня не могло, а там не знаю, — инспектор самоуверенно усмехнулся. — Есть инструкция. И я по инструкции действую. Так что меня на фу-фу не поймаешь, — сурово заключил он.

— Да не собираемся мы тебя ловить, — нетерпеливо вмешался Лосев. — Мы преступника ловим, убийцу, пойми. Через ту машину прямой путь к нему. Он её чинил, мы уже знаем.

— Не было этого, — упрямо стоял на своём инспектор, глядя куда-то в сторону. — Я порядок знаю.

— Лейтенанту Полукарцеву плевать, за кем мы охотимся, — сказал наконец Откаленко. — Разве ты не видишь? Он за свою шкуру трясётся. Ну, гляди, лейтенант, — обратился он к Полукарцеву. — Мы к этому эпизоду с другого конца, но всё равно подойдём. Потому что всё равно того человека разыщем. И тебя узнают все. И сколько они тебе сунули, чтобы ты протокол не составлял, они тоже скажут. Уж об этом мы постараемся, будь уверен.

— А я попрошу не оскорблять, — покраснел Полукарцев. — А то и на вас особая инспекция найдётся.

— Точно. Так и постановили, — холодно кивнул Откаленко. — Но ты, парень, видно, ещё не знаком с МУРом. Хорошо, познакомишься. Это мы тебе обещаем.

— И попрошу не угрожать, — с лица Полукарцева стала сползать невозмутимость, он явно растерялся и разозлился. — Об этом тоже доложу. Свои права как-нибудь знаем.

— Зато обязанности свои знаете плохо, — сказал Лосев. — Вы мешаете расследованию тяжкого преступления. А происшествие это было двадцать третьего августа. Я убеждён.

— Не было его, — упрямо и мстительно повторил Полукарцев. — Не было, и всё. И не докажете. Какое хотите расследование назначайте.

— Вы, лейтенант, давно у нас служите? — задумчиво спросил Лосев.

— Пять лет служу. И ни разу нарушений не допускал. Можете проверить. И сейчас не допущу.

— А откуда пришли? — задал новый, к делу вроде бы не относящийся вопрос Лосев.

— После армии. Отличником боевой и политической подготовки был как-никак, — на лице инспектора мелькнула даже некоторая мечтательность, но расслабиться он себе не дал и добавил: — Службу знаю.

— А вы тот день, двадцать третье августа, вообще-то помните? — снова вернулся к главному Лосев. — Давно всё-таки было, две недели назад.

— Всё помню. Пятница была, и то помню, — твёрдо заявил Полукарцев, не чувствуя ловушки.

— Точно. Ну, память у вас, — вполне, казалось, искренне восхитился Лосев. — Ну а следующую пятницу помните?

— Следующую? Это когда же она была? — Полукарцев помедлил, считая про себя. — Тридцатого, что ли?

— Выходит, так.

— Вроде нет, ничего такого не помню.

— То-то и оно, — сказал Лосев серьёзно. — А что же такое случилось двадцать третьего, в ту пятницу, что вы её запомнили?

На загорелой и невозмутимой физиономии Полукарцева мелькнула растерянность. Он пожал широченными плечами и небрежно произнёс:

— А! «Рафик» какой-то частника, помню, задел вон там, у гастронома.

— И вы, конечно, протокол составили?

— Всё по форме, — неохотно буркнул Полукарцев.

— Только в журнале вашем почему-то об этом записи нет.