Противостояние - Мария Коваленко

- Не надейся! - Воинов ущипнул ее за мягкое место. – Я уезжаю, а вернусь только через неделю. Твоя задача - дождаться меня, а потом устроить горячий прием! И… – он хмуро посмотрел ей прямо в глаза. - Больше никаких Оксан. Я тебя очень прошу.

Вспыхнув от дерзкого заявления этого мужчины, Катя уже хотела возразить. Она даже открыла рот. Но Воинов раскусил ее маневр и накрыл губы долгим, многообещающим поцелуем.

На четвертый день своей вынужденной ссылки Роман Воинов не мог даже смотреть на самогон. За несколько дней душевного возлияния с егерем Палычем пятилитровая бутыль с мутноватой жидкостью почти опустела. Вместе с самогоном обмелели и мысли в голове Воинова. Исправно выполняя просьбу старинного друга Ломоносова, Палыч с утра до вечера накачивал гостя ядреным первачом, а потом с ночи до утра - душевными разговорами о вечном и суетном.

Жена егеря Матрена, привыкшая к странным гостям и особенностям работы мужа, к Воинову относилась с почтением. Кормила вкусно, самогон не прятала, а по утрам обеспечивала свежим рассолом. “Не женщина, а дар Божий!” - как называл ее сам Палыч. Не согласиться с этим утверждением Роман не мог. Стараниями радушных хозяев к пятому дню пребывания в доме егеря Роман прибавил пару килограмм, оброс как мамонт и уже стал забывать первопричину своей ссылки. В глубоком лесу коррумпированный чиновник, делишки которого он раскрыл, уже не казался опасным. Человек как человек. С гнилым нутром, алчный и властолюбивый, как тысячи подобных на земле.

В ночном завывании волков, в утренней перекличке птиц, в хмельной беседе жизнь казалась простой и понятной. Вот большой деревянный дом, за ним речка, а еще дальше густой лес. В доме хозяин и его жена, раз в неделю наведывается местный участковый, привозит провизию. Идиллия. Не хватало только чего-то. Мелочи какой-то. Но определить, чего именно, у Воинова все никак не получалось. А в пятницу егерь, учуяв, что пить гость больше не может, истопил баню.

- Хоть раз в нормальной попаришься, - приговаривал он, выбирая под стрехой подходящий веник. - Матрена нам чая на травах заварит. С медом!

Уговаривать Воинова не пришлось. На радостях, что спаивать больше не будут, он готов был по первой команде скинуть с себя одежду и ломануться в баню. И даже не важно, что за баня. Хоть не протопленная, хоть с еловым веником!

***

К счастью гостя, баня и вправду оказалась хорошей. Через полчаса экстремальных термальных процедур, Роман почувствовал себя заново родившимся. Палыч, не щадя ни себя, ни товарища, поддавал жару, орудовал веником и подливал чай. Оставалось лишь догадываться, откуда в его сухоньком немолодом организме бралось столько сил. Выдержать темп егеря оказалось непросто. К окончанию второго часа Воинов готов был сделать то, чего не смогли от него добиться даже вооруженные до зубов боевики ХАМАСа - попросить пощады.

- Хорошо попарились, - спустя еще час, уже на лавке возле бани, признался хозяин. - Крепкий ты, хоть и городской. Мышцы явно не печатной машинкой накачал.

- Ага. Диктофоном, - Воинов с трудом ворочал языком.

- Если бы не грязюка, можно было бы еще в речушке искупнуться. В холодненькой!

Роман глянул вправо на реку. Поросшая камышом, она скорее напоминала болото. Однако надеяться, что Палыча остановят квакающие лягушки и зеленая тина, не приходилось.

- Хороший заплыв после горячей баньки - это ж такая благодать! Потом можно было бы снова в баню идти, - продолжил егерь.

- Легко! - Воинов возблагодарил Бога за непроходимую жижу.

- Вот! Слово настоящего мужика, - егерь хлопнул собеседника по плечу. – Уважаю, Геннадьич! Со мной столько, сколько ты, еще никто в бане не выдерживал. Ну, прям…

Роман чуть не сказал “идиот”, но речевой аппарат очень вовремя отказался ему подчиняться.

- Герой! Я в твои годы тоже выносливый был и горячий, - ни с того ни с сего вдарился в откровения Палыч. - Не вылезал из неприятностей. Веришь, дня не мог прожить без подвига!

Кивнув, Роман краем простыни утер с лица капли пота.

- Да. Было время, - продолжил собеседник. - А потом все достало. Завязал с бэтменщиной. Оставили сыну квартиру и машину, собрали с Матреной манатки и сюда переехали. Самое правильное решение в жизни.

- Да. Хорошо здесь.

- Как подумаю, что не решился бы… Город к шестидесяти сделал бы меня стариком, а здесь - природа лечит.

- Палыч, не уговаривай. А то останусь у тебя насовсем.

- Рано тебе!

- В самый раз.

- Ай, Роман Геннадьевич! - егерь пополнил обоим кружки. - Женщину тебе надо хорошую, а не в лес! Я ж сказал: квартиру, машину, сына! Вот как будет, что оставить, тогда и думать начнешь.

- Я пока пас! Для сына нужно жениться, а мне как-то голову в петлю совать не охота.

- А какому мужику охота?

- Так у тебя… - Воинов кивнул в сторону дома.

- Так то Матрена, а не баба какая-нибудь! - Палыч помахал указательным пальцем перед носом собеседника. - Сечешь разницу?

- Ээ…

- Что, совсем не понимаешь? - как у убогого переспросил он.

Роман недоверчиво нахмурился.

- Вот молодежь! - усмехнулся Палыч. - Бывают бабы. Они как пальто с чужого плеча. Вроде греют, вроде фасон ничего, а все равно так и хочется снять. А бывают… свои, - егерь почесал затылок. - Хрен поймешь, в чем разница, только свою с бабой не перепутаешь.

- Нет, не понимаю, - Роман закинул руки за голову и откинулся к стене. После хорошей бани ему не хотелось никаких разговоров. Из-за высокой температуры мозги будто испарились. В голове стоял туман из мыслей и образов, а внезапно отяжелевшее тело кренилось набок, в сон.

- В жизни мужчины бывает только две женщины, - не обращая внимания на собеседника, продолжал свою проповедь егерь, - это его мать и его жена. Первая дает ему жизнь, вторая…

- …пытается его этой жизни лишить, - на мгновение ожил Воинов.

- А вторая… - Палыч, казалось, его даже не услышал, - обустраивает эту жизнь. Немцы называют это “орднунг”. По-нашему «порядок»… Но какой у нас порядок?..

- «Орднунг», «хенде хох»… - Роман зевнул. - Один хрен!

- «Орднунг» как плотина на реке перенаправляет огромные запасы жизненной энергии в нужное русло. Превращает хаос в космос!