Дядя самых честных правил - Александр Михайлович Горбов

— Сделают, — я строго посмотрел на слуг. — Так ведь?

Молодые орки часто закивали.

— Не извольте сомневаться!

— Мы быстро натрём!

— Как положено!

Так что Настасья Филипповна дала себя уговорить почаёвничать.

— На балконе сядем, — согласилась она, — сейчас же прикажу накрыть.

* * *

Балкон на втором этаже усадьбы оказался замечательным местом. И как я раньше его не заметил? Нежарко, свежий воздух, кадки с фикусами стоят и вид оттуда на пруд с лесом. Пожалуй, здесь сидеть с книгами будет получше, чем у себя в комнате.

Две орки-горничные поставили на стол пузатый медный самовар, расписной заварник, чашки, блюдца, вазочки с разным вареньем, мёд, бублики, баранки.

— Садитесь, Настасья Филипповна, дайте ногам отдых, — я улыбнулся ключнице. — Давайте я за вами поухаживаю.

Я взял её чашечку и подставил под носик самовара.

— Что вы, что вы, Константин Платонович, — замахала она руками, — я сама!

— Настасья Филипповна, мы же свои. Называйте меня просто Костя, в самом деле. Вы же мне в матери годитесь, прямо неудобно.

— Прямо льстите мне. В матери! Скорее, в бабки.

Ни за что бы не поверил, но она засмущалась. Румянец на зелёных щеках выглядел забавно, а в глазах появились искорки.

— Так уж и в бабки? Вы на столько лет не выглядите.

— Ой, льстец! Я Василию Фёдоровичу, почитай, лет пятьдесят служу. Вас, Константин Платонович, лялькой ещё видела, на руках качала.

— Костя, умоляю вас, просто Костя.

— Ладно, уговорили, — орка прищурилась от удовольствия, — буду по-семейному Костей звать. Но только без посторонних, уж не обессудьте. Чтобы ни мне, ни вам урону не было.

Я согласно кивнул и налил чаю уже себе.

— Настасья Филипповна, хотел с вами посоветоваться.

— Да-да?

— Думаю поставить механическую мастерскую.

— Хорошее дело, пользительное.

— Вот только шуметь будет, дым, копоть. Рядом с усадьбой не место ей. А далеко ставить не хочется, чтобы под рукой была, особенно зимой.

— Тоже верно, — кивнула ключница, — не набегаешься, коли в том же Злобино ставить. Дайте-ка подумаю.

Она прищурилась, покрутила головой, окидывая взглядом территорию усадьбы.

— За парком близковато, — тихонько бубнила она, — за логом далеко, у дороги нехорошо, лишние глаза.

Хмыкнув, ключница повернулась ко мне.

— Ставь за ручьём. И неслышно будет, там берёзки растут, и пешком дойти можно.

— За ручьём? А это где?

— Да вон же, — она указала рукой, — видишь? Левее сосны.

Ага, теперь вижу. Честно говоря, мне показалось, что это маленькая речушка. Достаточно глубокая и полноводная.

— Интересно, а ручей там запрудить не получится?

— Получится, — орка кивнула. — Василий Фёдорович думал одно время, хотел себе там угодье для рыбалки сделать. Ох и мастак он с удочкой посидеть! Да и ты, Костя, видать в него.

— Нет, — я улыбнулся, — рыбачить не люблю.

— А для чего тогда?

— Водяное колесо хочу поставить.

— Мельницу, что ли, собрался делать?

— Для мастерской.

Ключница неожиданно заинтересовалась — за какой это надобностью колесо? Пришлось объяснить ей на пальцах: меха кузнечные качать, станки, если получится, наладить, вентиляцию в мастерской. Последнее я подглядел в лаборатории сорбоннского алхимика: большая труба под потолком и там лопасти вращаются. Алхимикам без такой штуки плохо, у них реактивы ядовитые, того и гляди потравишься. Но в механической мастерской такая шутка тоже пригодится.

— Ты смотри, чего только не придумают, — ключница покачала головой, — ишь как!

Теперь уже она подлила мне чай и пододвинула вазочку с вареньем.

— Из ревеня, по бабушкиному рецепту варила, на меду.

Я попробовал и оценил. Вкус — специфический!

На балкон вплыла орка, та самая, из деревни. Обожгла меня горячим взглядом, поставила на стол блюдо с пирожками и также молча удалилась.

— Настасья Филипповна, — я сделал голос чуть тише и наклонился в сторону ключницы, — а вы эту девушку ведь не просто так в усадьбу взяли?

— Таньку?

Ага, она зовётся Татьяной, значит.

— Угадал, специально её взяла. Девка красивая, умная. Да и ты на неё так смотрел, слепой не заметит.

Я почувствовал, как у меня краснеют уши. А ключница рассмеялась.

— Шучу я, Костенька. Крестница это моя, считай, с самого младенчества её знаю.

Настасья Филипповна покачала головой.

— Мать у неё померла, и года ей не было. Отец вторую жену взял, там и другие дети пошли. Ясное дело, не сахар без родной матери жить. А когда ещё три сестры, то из приданого у неё только смазливое личико и есть.

Вздохнув и отхлебнув чаю, ключница продолжила:

— Её мельник посватать собирался. Да разве молодой девке старый боров нужен? Он уже третью жену пережил, бил их страшно. И Таньку бы пришиб, она на язык слишком бойкая. Вот я и забрала её, не будет никакой свадьбы.

На лице орки мелькнула хитрая усмешка.

— Пусть учится, глядишь, наберётся ума. А там и мне на замену будет, я ведь уже старая, лет десять, и всё.

Она со значением подмигнула мне. Ёшки-матрёшки, ну и социальные лифты в деревне! Ладно, пусть пока кофе подаёт, мне нравится, как она это делает, а там посмотрим.

* * *

Весь следующий день я посвятил будущей мастерской. Вместе с кузнецом мы осмотрели поле за ручьём, и оба согласились — ключница была права. Лучшего места не найти. Мы прикинули, где что строить: плотину, дорогу сюда и мост. По тому брёвнышку, что сейчас перекинуто через ручей, только детям бегать. А нам придётся возить сюда немаленькие грузы.

— Не беспокойтесь, барин, — громко басил кузнец, — мост я сам налажу, пока кирпичи везут. Дело нехитрое, за пару недель управлюсь.

— Тогда начинай, не будем откладывать.

Заодно я присмотрел неплохой выход глины в соседнем овражке. Тоже в хозяйстве пригодится, хоть и позапрошлый век, сейчас из неё формы уже не делают. С другой стороны, я не в Париже, надо пользоваться всем, что есть.

В усадьбу я вернулся к ужину. Не успел поесть, как в столовую Дворецкий вкатил знакомое кресло на колёсиках.

— Ну что, племянничек. — Дядя, закутанный в бараний тулуп, выглядел не мумией, а просто мёрзнущим стариком. — Готов идти на погост? Не струсил?

Я отодвинул тарелку и поднялся.

— Не имею такой привычки. Готов.

— Молодец, хвалю. Тогда прямо сейчас и поедем.

Ехал в нашей компании один дядя, в своём кресле. Остальные — я, Дворецкий и подкидыш Мурза, шли пешком. Котёнку тоже стало интересно, куда это мы на ночь глядя, и он увязался следом.

На кладбище вела дорожка, выложенная белым кирпичом. Ровная, гладкая, именно такая, чтобы могло проехать кресло. Видать, дядя сюда часто наведывался. Осталось выяснить — зачем? Регулярно поднимает покойников для беседы? Если, конечно, правда, что он некромант. А я в этом