Безрассудство - Аманда Квик

— Что за глупости ты говоришь? — Мередит слегка нахмурилась. — Лорд Килбурн вовсе не холоден, просто он держится с достоинством, как джентльмен, и знает, что уместно, а что нет. Ты понимала бы это лучше, если б читала поменьше романов.

Феба напряженно улыбнулась:

— Ты в самом деле так считаешь?

— Разумеется. Ты забиваешь себе голову всеми этими рыцарями, побеждающими драконов ради одной улыбки своей дамы! Просто смешно!

— Зато как интересно!

— Не вижу в этом ничего интересного! — возразила Мередит. — Эти старые легенды только вредят твоему и без того чересчур пылкому воображению — именно поэтому ты до сих пор не вышла замуж!

— Я выйду замуж только по любви, — тихо ответила Феба.

— Ты просто ничего не понимаешь. Любовь приходит потом. Возьми, например, нас с Троубриджем…

— Да, конечно, — согласилась Феба, — но это слишком рискованно. Я предпочитаю сначала убедиться, что меня любят, и я готова ответить на эту любовь, прежде чем свяжу себя столь долговременными обязательствами, как замужество.

Мередит в отчаянии всплеснула руками:

— Ты не желаешь рисковать? Ты, наверное, шутишь? Я не знаю другой женщины, которая постоянно подвергается большему риску, чем ты!

— Я имела в виду только риск замужества, — возразила Феба.

— В браке с Килбурном нет никакого риска.

— Мередит…

— Да? — откликнулась Мередит, сделав очередной безупречный стежок.

— А ты когда-нибудь вспоминаешь ночь бегства с Габриэлем Баннером?

Рука Мередит дрогнула.

— Ой, я уколола палец! Дай мне носовой платок. Да быстрей же! Я испачкаю кровью платье.

Феба опустила чашку на стол и поднялась. Она протянула сестре платок:

— Сильно укололась?

— Ничего страшного. Так что ты говорила? — Мередит отложила шитье и перевязала палец платком.

— Я спросила, вспоминаешь ли ты когда-нибудь Габриэля Баннера. Он теперь стал графом Уальдом, как ты знаешь.

— Я слышала о его возвращении в Англию. — Мередит взяла свою чашку и сделала небольшой глоточек. — Что же касается твоего вопроса… я стараюсь никогда не вспоминать о той ужасной ночи. Я была просто дурочкой, маленькой неопытной дурочкой.

— Ты просила Габриэля спасти тебя от брака с Троубриджем. — Феба уселась на стул и снова пристроила ноги на скамеечку. Складки ярко-зеленого муслинового платья ниспадали до щиколоток. — Я прекрасно помню эту историю.

— Еще бы тебе не помнить, — сухо заметила Мередит. — Тебе все это так нравилось, ты воодушевляла меня и даже помогала связывать простыни, чтобы я могла спуститься из спальни через окно.

— Это было просто здорово! Когда Габриэль растворился в ночи, унося тебя прочь на быстром коне, я подумала, что это самый романтический миг в моей жизни.

— Это было просто ужасно! — вздохнула Мередит — Слава Богу, Энтони вовремя спохватился и успел нас нагнать. Он был в страшной ярости, а я так обрадовалась, увидев его: за всю свою жизнь я не была так счастлива лицезреть нашего дорогого Энтони! Я, конечно, быстро опомнилась — едва мы успели выбраться из Лондона. Но Габриэль не уступал, поскольку твердо решился спасти меня от Троубриджа.

— Но ты же передумала?

Мередит покачала головой:

— Ты никогда не сталкивалась с Габриэлем, поэтому запомни: если он что вобьет себе в голову, его не переубедить. Я заклинала его вернуться, а он решил, что это просто девичьи страхи. Правда, его винить нельзя: я ведь была тогда просто пугливым маленьким воробышком. Странно, как вообще мне пришло в голову бежать с ним.

— Ты очень боялась этого брака.

Мередит снисходительно улыбнулась:

— Да, я была дурочкой. Троубридж самый прекрасный муж, о каком только может мечтать женщина. Но тогда я его совсем не знала. Мы раза два танцевали с ним, и я не испытывала ничего, кроме страха.

— И ты попросила Габриэля, чтобы он спас тебя?

— Да. — Мередит забавно сморщила носик. — К сожалению, его планы спасения отличались от моих собственных. Как только мы тронулись в путь, он сразу же объявил, что мы направляемся в Гретна-Грин и там поженимся. Разумеется, меня охватил неописуемый ужас. Я понятия не имела, что он намерен на мне жениться.

— На что же ты рассчитывала, когда просила его о помощи?

— Сама не знаю. Я хотела убежать, а для такого приключения Габриэль подходил как нельзя лучше. Казалось, только он один может справиться с такой задачей.

— Вот как, — отозвалась Феба. «Судя по всему, он очень изменился с тех пор, — мрачно подумала она, — он даже не смог справиться с разбойником в Сассексе». Хотя она должна была признать, это приключение по-прежнему волновало ее.

— Я быстро поняла, что спасаться с Габриэлем от Троубриджа все равно что броситься из огня да в полымя, — продолжала Мередит.

— И ты не жалеешь, что вернулась? — тихо спросила Феба.

Мередит довольным взглядом обвела свою изысканно обставленную гостиную.

— Я каждый день благодарю Бога за то, что он спас меня от Уальда. Пожалуй, папа с Энтони были несправедливы, утверждая, что он просто хотел завладеть моим состоянием, но, без сомнения, моя жизнь с ним была бы ужасна, просто ужасна!

— Почему? — спросила Феба, не в силах прекратить разговор, занимавший ее больше, чем хотелось. Мередит глянула на нее в кротком изумлении.

— Сама не знаю, откровенно говоря. Вероятно, потому, что он напугал меня. Он вел себя не по-джентльменски. Он внушал мне ужас, когда мы неслись с ним на север. Уже через несколько миль пути я испытывала к нему полное отвращение и заливалась горькими слезами.

— Понятно.

Фебе ярко припомнился тот краткий миг, когда Габриэль сжимал ее в своих объятиях. Она, конечно, была страшно рассержена, но ничего отвратительного в этом не находила. Более того, его поцелуй был одним из самых волнующих моментов в ее жизни. Вернувшись домой, Феба до утра пролежала с открытыми глазами, вспоминая это дерзкое чувственное прикосновение. Да что там — воспоминание преследовало ее до сих пор.

— Как ты думаешь, теперь, когда он возвратился в Англию и унаследовал титул, он появится в обществе? — тихо спросила Феба.

— Боже сохрани! — Мередит содрогнулась. — Все эти восемь лет я боялась, что когда-нибудь он возвратится. Я готова плакать при одной мысли об этом.

— Но почему? Ты давно замужем.

Мередит взглянула ей прямо в лицо:

— Троубридж ничего не знает о том, что произошло, точнее, могло произойти восемь лет назад. И он не должен узнать об этом.

— Все ясно, — перебила ее Феба. — Никто ничего не знает, кроме членов нашей семьи. Папа все уладил. Почему же ты боишься встречи с Уальдом?