Нажмите кнопку - Ричард Матесон

Он нашарил зажигалку. Это была ошибка с их стороны. Глупые ублюдки. Они, вероятно, решили, что это будет удачная прощальная шутка: выгравировать золотом на зажигалке слова благодарности за то, что он сделал фирму такой, какая она есть. Там было сказано: «Дорогому Чарли. Кто хочет, тот добьется…»

«Вот именно», – пробормотал он. Эти паршивые ублюдки не справятся с ним. Не смогут убить его и отобрать фирму, которую он основал и тащил на себе, пока не добился успеха.

Сам добился.

Он сжал зажигалку в кулаке так, что костяшки пальцев наверняка побелели, и поднес к груди, все еще ходившей ходуном от волнения. Колесико проскрежетало по кремню. Пламя моргнуло, и он задержал дыхание, стараясь определить, много ли свободного пространства в его гробу.

По дюйму с каждой стороны.

Надолго ли хватит воздуха в такой тесной коробке? Он захлопнул крышку зажигалки. «Не свети больше, – приказал он себе. – Можно справиться и в темноте».

Он уперся руками в крышку гроба и, напрягая все силы, попытался приподнять ее. Она не сдвинулась с места. Он сцепил пальцы обеих рук в один кулак и бил по крышке до тех пор, пока волосы не взмокли от пота.

Из левого кармана брюк он достал связку ключей на цепочке. Ключи ему тоже оставили. Тупые уроды. Неужели они думали, что он настолько перепугается, что будет не в состоянии размышлять? Вероятно, им показалось, что это еще одна забавная шутка – этакий способ окончательно вычеркнуть его из жизни. Ключи от автомобиля и кабинета ему больше не понадобятся, так почему бы не положить их в гроб вместе с ним.

«А вот и нет», – подумал он. Ключи ему еще пригодятся.

Он поднес связку к лицу и принялся пилить обивку крышки острым краем ключа. Прорезав дырку, он ухватился за край ткани и тянул до тех пор, пока она не затрещала и не сорвалась с гвоздей. Он торопливо разрывал мягкую обивку на куски и складывал их рядом с собой, стараясь дышать не очень глубоко. Воздух приходилось экономить.

Он щелкнул зажигалкой, осветил расчищенную поверхность, постучал по ней костяшками свободной руки и вздохнул с облегчением. Крышка была дубовой, а не металлической. Еще одна их ошибка. Он презрительно усмехнулся. Неудивительно, что он всегда и во всем был на голову выше их.

«Тупые уроды», – пробормотал он, разглядывая крепкую древесину. Зажав ключи вместе, он начал скоблить зазубренными краями дубовую доску. Пламя зажигалки вздрагивало и гасло, когда на него сыпались опилки. Он снова и снова крутил колесико, продолжая работать, пока руки совсем не онемели. Опасаясь израсходовать весь воздух, он погасил огонь и снова принялся скоблить крышку, осыпая опилками шею и подбородок.

Рука заболела еще больше.

Он выбился из сил. Опилки сыпались уже не так обильно. Положив ключи на грудь, он снова щелкнул зажигалкой и увидел, что выдолбил лишь узкую канавку всего в несколько дюймов длиной. «Этого мало, – подумал он. – Слишком мало».

Он резко опустил голову и хотел было глубоко вздохнуть, но сдержался. Воздух стал совсем спертым. Он снова ударил кулаком по крышке.

«Откройся, черт тебя побери! – крикнул он, и на шее от напряжения вздулись вены. – Откройся и выпусти меня отсюда!»

Если не придумать что-то еще, он погибнет.

И значит, они добьются своего.

Его лицо застыло в напряжении. Он никогда не сдавался. Ни разу в жизни. Ничего у них не выйдет. Если он что-то решил, его уже не остановить.

Он покажет этим ублюдкам, что такое сила духа.

Взяв зажигалку в правую руку, он несколько раз крутанул колесико. Пламя, словно вымпел, затрепетало перед глазами. Поддерживая левой рукой правую, он направил огонь на проскобленную в крышке гроба канавку.

Он старался не вдыхать глубоко, запах газа и паленой шерсти заполнил все вокруг. На крышке появились пятнышки крохотных искр. Несколько секунд он держал огонь на одном месте, а затем передвигал. Дерево начало слабо потрескивать.

Внезапно деревянная поверхность вспыхнула, от нее повалил липкий серый дым. Он закашлялся, дышать стало тяжелей, воздуха оставалось все меньше. Его словно бы засунули в горизонтальную печную трубу. Он был на грани обморока, а тело начало терять чувствительность.

В отчаянии он стал дергать на себе рубашку, так что пуговицы разлетелись во все стороны. Оторвав кусок ткани, он обмотал ею ладонь и запястье. Часть крышки обуглилась и стала хрупкой. Он ударил замотанным кулаком в дымящуюся доску, и тлеющие угли посыпались на лицо и шею. Он захлопал руками, пытаясь затушить угли, но они все же успели обжечь кожу на груди и ладонях. Он вскрикнул от боли.

Часть крышки превратилась в пылающие головешки, лицо окатило жаром. Он попытался отвернуться, спасаясь от падающих углей. Теперь он мог дышать только удушливым дымом, заполнившим весь гроб. Пепел оседал на губах и забивался в нос. Кашель обдирал горло. Он снова ударил по крышке замотанным в обрывок рубашки кулаком. «Ну давай же! – повторял он. – Давай!»

«Давай!» – крикнул он еще раз, и часть крышки обрушилась на него. Он отчаянно хлопал ладонями по лицу, шее и груди, горячие угли жалили кожу, но ему пришлось терпеть до тех пор, пока все они не погасли.

Он почувствовал новый странный запах, отыскал зажигалку и щелкнул ею.

И вздрогнул от того, что увидел перед собой.

Над ним нависла влажная, увитая корнями, плотно слежавшаяся земля.

Он провел по ней пальцами. В мерцающем свете зажигалки различил прячущихся насекомых и белых земляных червей, висевших в каких-то дюймах от его лица. Он вжался в днище гроба, стараясь отодвинуть лицо как можно дальше от этих извивающихся тварей.

Какая-то личинка упала прямо ему на лицо, ее мягкая желеобразная оболочка прилипла к верхней губе. Содрогнувшись от отвращения, он вытянул руки вверх и впился ногтями в землю. Отчаянно тряхнув головой, сбросил личинку и продолжил вгрызаться в грунт. Грязь затекала в нос, и он с трудом мог вздохнуть. Земля сыпалась на губы и сползала в рот. Он плотно закрыл глаза, но все равно чувствовал, как она скапливается на крышке. Задержав дыхание, он обе руки погрузил в почву, разгребая ее, словно обезумевшая землеройная машина. Земля начала заполнять гроб, и он с каждым движением приподнимал тело чуть выше. Легким мучительно не хватало воздуха. Он не решался открыть глаза. Кожа на пальцах содралась в кровь, ногти выгнулись назад и сломались. Он не обращал внимания на боль и текущую кровь, но земля была липкой от крови. Боль в руках и легких с каждой секундой усиливалась, пока не заполнила собой все тело. Он продолжал подниматься, подтягивая колени к груди, скорчившись и прикрывая голову локтями. Земля начала понемногу поддаваться под каждым его отчаянным скребком. «Не останавливайся, – приказал он себе. – Только не останавливайся». Нет, он не утратит контроль над собой, не останется умирать в этой земле. Он так стиснул зубы, что едва не сломал их. «Не останавливайся, – думал он. – Ни в коем случае не останавливайся». Он пробивался вперед вся яростней, земля беспрерывным потоком сыпалась на волосы и плечи. Грязь окружала его со всех сторон. Легкие готовы были разорваться. Казалось, прошла не одна минута с тех пор, как он вдохнул в последний раз. Он хотел закричать от безысходности, но воздуха не хватало даже на это. Содранные до мяса и оголенных нервов пальцы невыносимо жгло. В приоткрытый от боли рот тут же набилась земля, покрыв грязной слизью язык и спускаясь к горлу. Сработал рвотный рефлекс, изо рта потекла блевотина, смешанная с землей. В голове не осталось никаких мыслей, он вдохнул больше грязи, чем воздуха, и теперь умирал от удушья. Грязь уже пробралась в дыхательные пути, а сердце забилось вдвое быстрей. «Я проиграл», – обреченно подумал он.