Секрет механической птицы - Флёр Хичкок

Наконец мы добираемся до нужного дома, и я стучу в дверь.

Мне открывает Мэри. Я мысленно готовлюсь к очередному оскорблению, но вместо этого она улыбается. Неужели меня рады видеть?

– Мистер Кац дома? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает она и делает реверанс. – Привет, Битти, как у тебя дела? Заходите в прихожую, я попрошу его спуститься.

– Я лучше подожду здесь. У нас инвалидное кресло. – Я указываю на огромные колёса, покрытые снегом.

Мэри машет Битти рукой и исчезает на лестнице.

– Она такая хорошенькая, у неё тёмно-карие глаза и смуглая кожа, – хихикает Битти. – Наверное, на следующей неделе ты женишься на ней, и тогда её унесёт демон с облаков и превратит в цветы.

– Битти!

Мэри возвращается с высоким человеком, у него длинный утиный нос и строго сжатые губы. В руке он держит кусок толстого отполированного стекла с округлыми краями.

– Это для моего телескопа, – говорит он и чуть заметно улыбается.

Я качаю головой. Я понятия не имею, что такое телескоп.

– Когда-нибудь я тебе покажу. В ясную ночь. – Я всё ещё смотрю на стекло, когда замечаю, что в другой руке он держит пригоршню монет.

– Благодарю вас, – отвечаю я, беру деньги, и он направляется обратно к лестнице.

– Простите, сэр, вам не нужны работники?

Он снова возвращается к дверям. Его взгляд блуждает по моей одежде и лицу, и я чувствую, что меня пристально изучают.

– А чем ты прежде занимался? – спрашивает он.

– Я работал на мистера Чэня.

– Как интересно! Того самого, который…

– Умер ужасной смертью! – выкрикивает Битти у меня из-за спины.

Мистер Кац приподнимает брови.

– Может быть, у меня и найдётся для тебя работа. Я подумаю. – Он кивает головой на прощание и возвращается в дом.

Я перевожу взгляд на Мэри, и она снова улыбается. Битти права, у неё тёмно-карие глаза, тёплые, с чёрными точками, как только что пойманный угорь.

– Не знаю, захочешь ли ты на него работать. Он немного странный, – говорит она. – Днём играет музыку на балах, мастерит разные вещи, а по ночам смотрит на небо. И его сёстры такие же: они все родом из Германии.

– Идём, Атан, – просит Битти. – Я хочу поиграть в снегу.

– Идите, – говорит Мэри. – Веселитесь. – Она выглядывает на улицу с таким видом, словно тоже хочет поиграть в снегу, но потом закрывает дверь, и я слышу её шаги по деревянным половицам.

– Мы можем пойти посмотреть на людей, Атан? – спрашивает Битти, натягивая на руки одеяло.

– Ты действительно хочешь пойти в центр города?

– Я хочу увидеть людей. Я их никогда не вижу. Для Полли это слишком далеко, – упрашивает она.

Мне приходит в голову, что в городе я могу купить купоросное масло. Нам с Тодом оно понадобится.

– Ну ладно. – Я начинаю пробираться по улицам, толкая перед собой кресло. По мере приближения к центру города тротуары заполняются спешащими торговцами.

Мы проезжаем мимо рынка. Из телеги вылетают капустные листья и кружатся на ветру, летят по улице в вихре снежинок и приклеиваются к прилавкам рыбного рынка. Знатные люди выходят из горячих ванн прямо в метель, натянув на парики шляпы, озираются в поисках паланкинов, а торговцы кричат и предлагают свой товар, совершенно не обращая на них внимания.

Я не могу отделаться от ощущения, что в городе два вида людей. Они и мы.

Битти указывает на группу напудренных женщин в париках, которые пробираются через слякоть и горы рыночного мусора. Из-за своих дурацких модных туфель они идут, словно утки, поскальзываясь на булыжной мостовой.

– Зачем они сюда пришли? – спрашивает Битти.

Когда я был маленьким, я тоже задавался этим вопросом.

– Ради вод, – отвечаю я. – Воды тёплые и целебные. Они лечат людей.

– А я не могу туда пойти? Меня они не вылечат?

Я качаю головой. Ноги Битти нельзя вылечить. Их практически нет. Она такая родилась, но я не могу ей об этом сказать. Вместо этого я отвечаю:

– Думаю, эти воды для тех, у кого ревматизм, подагра и тому подобное.

По щеке Битти стекает слезинка. Она быстро смахивает её своим красным одеялом, но я успеваю заметить.

– Пожалуйста, остановись, Атан, я хочу посмотреть! – просит Битти, указывая на лавку на правой стороне улицы.

Пошатываясь на булыжной мостовой, я с трудом взгромождаю кресло на тротуар и тащу его вдоль огромной витрины. Это дорогой магазин, из него пахнет сахаром и фиалками. Мы с Тодом не раз безнадёжно глядели на витрину, но на этот раз у меня в кармане есть немного денег.

– Ух ты! – Битти шумно переводит дух.

Витрина сверкает и переливается из-за падающего снега. Внутри на зеркальных полках стоят золотые подносы с грудами сахарных мышек, лакрицы и шоколадных конфет, обсыпанных сахаром. Марципановые фрукты и засахаренные апельсины лежат рядом с вишней в сахаре.

– Ух ты! – повторяет Битти.

Я засовываю руку в карман. Он отяжелел от монет, правда, я собирался потратить их на химические вещества.

Но пара сахарных мышек тоже не повредит.

– Жди здесь, – говорю я.

Отряхнув снег с подошв, я толкаю дверь лавки и останавливаюсь на коврике в ожидании, пока растают кристаллы снега. В лавке тепло и густо пахнет сладостями – горячей карамелью и апельсинами.

– Сэр? – раздаётся голос женщины за прилавком.

Я оглядываюсь и понимаю, что она обращается ко мне.

– Две сахарные мышки, пожалуйста. И две вон те красные штуки, – я указываю на витрину.

За стеклом я вижу широко раскрытые, изумлённые глаза Битти, которая смотрит, как женщина серебряными щипцами берёт две желейные конфеты в сахаре и кладёт их в маленький бумажный пакет.

– Шиллинг и шесть пенсов, – говорит женщина, сворачивая пакет.

Я отсчитываю в кармане нужную сумму, низко кланяюсь, беру пакет и выхожу на улицу с таким видом, будто покупаю конфеты каждый день.

– Битти?

Тротуар перед лавкой пуст.

– Битти!

Я в отчаянии вглядываюсь в лица людей на рынке и замечаю высокого человека, рядом с которым мелькает красное одеяло Битти. Сунув бумажный пакет в карман, я бросаюсь в толпу и догоняю его.

– Мистер Уайлд. – Это мистер Кац. – Я увидел, как твоя сестра дрожит на тротуаре, и решил показать ей кое-что более интересное.

– А я-то думал, куда она делась!

Мистер Кац отвешивает низкий поклон.

– Прошу прощения, что напугал тебя.