Убийственное совершенство - Питер Джеймс

— Пол ребенка.

— Вы уверены, что хотите знать? — Он по очереди посмотрел на них обоих.

— Да, — подтвердила Наоми.

— Хотим, — присоединился Джон и еще раз улыбнулся ей. — Мы абсолютно уверены.

— Хорошо. В таком случае примите мои поздравления. У вас будет девочка.

Наоми, глубоко задумавшись, едва осознавала, что они уже в машине, что за рулем Джон, что они въехали наверх по пандусу и притормозили возле будки охранника. В автомобиле было душно и жарко, бумаги под ногами неприятно шелестели. Джон опустил стекло и передал охраннику парковочный талон. Тот взял его и принялся рассматривать с таким придирчивым видом, словно он был офицером иммиграционной службы, изучающим документы, а Джон — потенциальным террористом. Удовлетворившись, охранник поднял шлагбаум. Джон закрыл окно.

Наоми почувствовала, что вспотела.

Они выехали на улицу. Сорванный с пальмы лист на мгновение прилепился к лобовому стеклу. Сильный порыв ветра почти ощутимо качнул автомобиль. По обеим сторонам возвышались многоэтажные дома, ощущение было такое, словно они едут по дну каньона, и Наоми невольно взглянула вверх. Ей показалось, что стены вот-вот зажмут машину. Высоко над головой, в узком проеме между домами, ветер гнал черные тучи. Тяжелая капля дождя упала на стекло и сползла вниз.

Утром по телевизору сказали, что сегодняшняя погода для июля аномальна. Похоже, аномальная погода в Лос-Анджелесе стояла все те семь лет, что они тут прожили.

Во всем обвиняли глобальное потепление. Это из-за него погода во всем мире будто сошла с ума — таково было всеобщее мнение. А в глобальном потеплении виноваты, разумеется, ученые. Не надо было вмешиваться в природу. Ученые постепенно превращались в еретиков нашего времени. Сначала атомная бомба, потом загрязнение окружающей среды, потом генетически модифицированные продукты. Что дальше? Дети на заказ?

Паника накрыла ее с головой.

Хорошо. В таком случае примите мои поздравления. У вас будет девочка.

Если уж он даже в этом ошибся — Детторе, доктор Детторе (пожалуйста, просто Лео!), — если он даже пол ребенка не смог запрограммировать, то…

О господи, что мы наделали?

Джон повернул налево, потом еще раз налево, потом остановился у светофора на перекрестке с бульваром Ла-Сьенега и включил правый поворотник. Им надо было к югу.

Наоми вытащила из сумки свой айфон и быстро просмотрела расписание на сегодня. После рекламной кампании, посвященной фильму Оливера Стоуна, она сразу подписала шестинедельный контракт с Bright Spark Productions. Эта кинокомпания делала цикл документальных фильмов о молодых режиссерах. Первая серия должна была выйти на канале Bravo через две недели.

В два тридцать у Наоми была назначена встреча в киношколе при университете. Сейчас было двадцать минут первого. Ее машина стояла возле дома, но Наоми нужно было еще заехать в офис, чтобы забрать там кое-какие материалы. Двадцать пять минут езды, если не будет пробок. В офисе ей потребуется минут тридцать, чтобы сделать необходимые заметки. Еще тридцать минут на дорогу до киношколы. Оставалось не так уж и много времени. Наоми терпеть не могла опаздывать, когда дело касалось работы.

— Что за кретин этот врач! — Джон наконец-то решил нарушить долгое молчание. Выйдя из кабинета доктора Розенгартена, они не обменялись ни словом. — Абсолютный, невероятный кретин.

Наоми ничего не ответила. В пять она должна была встретиться в баре отеля «Четыре времени года» с приятельницей — журналисткой из журнала Variety. Отменить встречу было нельзя. Как, черт возьми, пережить этот день? Наоми опустила стекло со своей стороны. Воздух, хотя и насыщенный выхлопными газами, немного освежил ее. Все лучше, чем тошнотворный запах разогретой пластмассы, стоящий в машине. Джон немного продвинулся вперед. Рядом грохотал здоровенный тягач.

Зазвонил мобильный Джона. Он нажал на сброс, и Наоми почувствовала прилив благодарности. Через пару секунд ожил ее собственный телефон, и она тоже выключила его. Это мог быть кто-то из офиса, по работе, но она была просто не в состоянии обсуждать деловые вопросы.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросила она.

— Он ошибся. — Джон нажал на педаль газа. Поворот получился чуть более резким, чем он рассчитывал. Автомобиль проскользнул прямо перед носом у автобуса, который бешено загудел вслед.

— Конечно. Это конечно же ошибка.

— Никто не может с точностью определить пол ребенка на сроке двенадцать недель, — уверенно сказал Джон. — Довольно тупое и самонадеянное заявление с его стороны.

— Он высокомерный и надменный. Он не обращает внимания на нас, обыкновенных людишек. Если бы мы с тобой были знаменитостями, вот тогда он проверил бы все тысячу раз. Он бы просто не посмел ошибиться.

Автобус снова появился в зеркале заднего вида. Они проехали пересечение бульваров Уилшир и Сан-Винсент.

— Он был погружен в свои мысли.

— Нам нужно проконсультироваться у кого-нибудь еще.

— Проконсультируемся. Розенгартен кретин, и он ошибся. Шестнадцать недель — это самое раннее, во всех книгах об этом говорится. Через четыре недели мы запишемся на прием к другому доктору.

— Я не хочу ждать четыре недели. Я не могу ждать так долго, Джон. Я должна знать сейчас. Мы должны знать.

— В Сети есть информация о каком-то анализе крови, но я не уверен, что это надежно. На сроках до шестнадцати недель точность результата не гарантируется. Мне кажется, мы не должны поддаваться панике.

— Я беспокоюсь, — стояла на своем Наоми. — Если пол ребенка запрограммирован неверно, то и другие гены, возможно, тоже. Должен быть какой-то стопроцентно верный способ выяснить это уже сейчас, а не ждать целый месяц. Ведь правда? Как насчет теста на ДНК? Может быть, это сработает?

— Кроме того анализа, о котором я тебе говорил, возможны только инвазивные процедуры. Я перечитал массу разной информации в Интернете о диагностике генетических заболеваний у плода и так далее. Если брать на анализ околоплодные воды, существует угроза выкидыша. Риск небольшой, но… стоит ли рисковать?

«Рисковать»? Наоми попыталась собраться и мыслить разумно. Если Розенгартен просто ошибся, то рисковать, поддавшись панике, действительно безумие. Но если нет…

— Если это правда, мы снова полетим в клинику. Потребуем от Детторе объяснений.

— Думаешь, он скажет нам правду? Если он в самом деле совершил ошибку, по-твоему, он возьмет и признает ее?

Джон вдруг замолчал, словно что-то обдумывая.

— Он… у него ведь нет никаких причин…

Наоми проглотила комок в горле. Ей стало очень страшно.

— Причин?

— Сделать девочку, когда мы просили мальчика.