📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРазная литератураОппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея - Кай Берд

Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея - Кай Берд

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 228
Перейти на страницу:

Глава третья. «Мне здесь довольно плохо»

Мне нехорошо, и я боюсь к тебе прийти, чтобы не случилась какая-нибудь мелодрама.

Роберт Оппенгеймер, 23 января 1926 года

Учеба в Гарварде дала Роберту неоднозначный опыт. Юноша вырос в интеллектуальном плане, однако отношения с людьми держали его нервы в натянутом состоянии. Повседневный устоявшийся режим студенческой жизни создавал вокруг него защитную оболочку; он в очередной раз блистал в классе. Теперь оболочка исчезла, его ждала череда почти катастрофических экзистенциальных кризисов, которые начнутся осенью и будут продолжаться до весны 1926 года.

В середине сентября 1925 года Роберт сел на корабль, плывущий в Англию. Он и Фрэнсис Фергюссон договорились встретиться в маленькой деревне Суонедж в Дорсетшире на юго-западе Англии. Фергюссон все лето путешествовал по Европе в обществе матери и соскучился по мужской компании. Десять дней они гуляли по береговым утесам, рассказывая друг другу о своих приключениях. Хотя друзья не виделись два года, они поддерживали контакт через переписку и оставались близки.

«Когда я встретил его на вокзале, — писал после приезда друга Фергюссон, — он показался мне более уверенным в себе, более крепким и прямым… он меньше смущался отношениями с матерью. Это, как выяснилось, происходило потому, что он чуть не влюбился в Нью-Мексико в красивую гойку». И все-таки в возрасте двадцати одного года Роберт, как заподозрил Фергюссон, «пребывал в полном неведении относительно половой жизни». Со своей стороны Фергюссон «открыл ему все, что доставляло ему удовольствие и о чем приходилось помалкивать в разговорах с другими». Оглядываясь назад, Фергюссон понял, что наговорил лишнего. «Я был достаточно бессердечен и глуп, — писал он, — и обстоятельно мусолил [эти вещи] с Робертом, совершив по выражению [приятельницы] Джин тяжкое изнасилование его психики».

К тому времени Фергюссон как стипендиат Родса два года отучился в Оксфорде. Фрэнсис всегда был взрослее Роберта, которого буквально ослепляли легкость поведения и социальный лоск друга. У Фрэнсиса уже три года имелась партнерша — молодая женщина по имени Франсес Кили, которую Роберт знал по Школе этической культуры. Он также уважал Фергюссона за то, что тот не побоялся бросить биологию как профилирующий предмет и заняться любимым делом — литературой и поэзией. Друг Роберта был вхож в круги элиты и наносил визиты высокородным семействам Англии в их сельских особняках. Блестящая утонченность Фрэнсиса вызывала у Роберта зависть. Они разъехались — один в Оксфорд, другой в Кембридж, договорившись встретиться еще раз на Рождество.

Появление Роберта в Кавендишской лаборатории в Кембридже совпало с эпохой великих открытий в физике. В начале 1920-х годов европейские физики Нильс Бор, Вернер Гейзенберг и некоторые другие разрабатывали теорию, которую назвали «квантовой физикой» или «квантовой механикой». Если коротко, квантовая физика изучала законы поведения частиц очень малых размеров — молекул и атомов. Квантовая теория вскоре вытеснила классическую физику в понимании субатомных явлений, таких как вращение электрона вокруг ядра атома водорода.

«Горячие деньки», наставшие для физиков Европы, прошли мимо внимания заслуженных американских физиков. «Я по-прежнему оставался студентом в дурном смысле этого слова, — вспоминал Оппенгеймер. — До прибытия в Европу я не слышал о квантовой механике, не знал, что такое спин электрона. Сомневаюсь, что в Америке весной 25-го вообще кто-то о них знал, а уж я и подавно».

Роберт поселился в унылой квартире, которую называл «жалкой дырой». Обедал в университете, все дни проводил в углу подвальной лаборатории Д. Д. Томпсона, изготавливая бериллиевую пленку для изучения свойств электронов. Этот трудоемкий процесс требовал выпаривания бериллия на коллодий, после чего коллодий тщательно удалялся. Неуклюжий и не приспособленный к такого рода работе, Роберт быстро невзлюбил лабораторию. Он предпочитал сидеть на семинарах и читать журналы по физике. Однако, если работа в лаборатории и была «порядочным фарсом», она предоставляла возможность встречи с такими физиками, как Резерфорд, Чедвик, С. Ф. Пауэлл. «Там я встретил [Патрика М. С.] Блэкетта, который мне очень понравился», — десятилетия спустя писал Оппенгеймер. Патрик Блэкетт, который в 1948 году получит Нобелевскую премию, стал одним из наставников Роберта. Высокий, элегантный англичанин с откровенно социалистическими взглядами на политику окончил факультет физики Кембриджа всего тремя годами раньше.

В ноябре 1925 года Роберт писал Фергюссону: «Здесь очень богатое место, изобилующее роскошными сокровищами, и, хотя я совершенно не в состоянии воспользоваться ими, у меня есть шанс встречаться с людьми, многими хорошими людьми. Здесь определенно есть хорошие физики, я имею в виду — молодые. <…> Меня приглашали на встречи самого разного рода: по высшей математике в Тринити, на тайное собрание пацифистов, в клуб сионистов и несколько пресных научных клубов. Я не видел здесь ни одного чего-либо стоящего человека, который не занимался бы наукой…» Дальше Роберт отбрасывает бравирование и признается: «Мне здесь довольно плохо. Работа в лаборатории — страшная скучища, и я так плохо с ней справляюсь, что вряд ли узнаю что-то новое… получаю гадкие выговоры».

Трудности работы в лаборатории дополнялись ухудшением эмоционального состояния. Однажды Роберт поймал себя на том, что стоит перед пустой доской с куском мела в руке и повторяет: «Дело в том… дело в том… дело в том…» Его друг по Гарварду Джеффрис Вайман, приехавший в Кембридж в том же году, почуял неладное. Однажды он пришел к Роберту и застал его со стонами катающимся по полу. Рассказывая об этом инциденте в другом месте, Вайман передал слова Оппенгеймера о том, что «он чувствовал себя в Кембридже так паршиво, таким несчастным, что иногда падал на пол и катался по нему из стороны в сторону». Резерфорд однажды тоже был свидетелем, как Оппенгеймер рухнул как подкошенный на пол лаборатории.

Не приносил утешения и тот факт, что несколько близких друзей Роберта рано обзавелись семьями. Бывший сосед по комнате Фред Бернхейм тоже приехал в Кембридж, где встретил женщину, которая вскоре стала его женой. Предсказуемо дружба с Бернхеймом начала затухать, и Роберт это чувствовал. «У меня жутко запутанное положение с Фредом, — объяснял Оппенгеймер Фергюссону, — две недели назад был кошмарный вечер в “Луне”. Я с тех пор его не видел и краснею от одной мысли о нем. И о признании в духе Достоевского, которое он сделал».

Роберт очень много требовал от друзей, и подчас эти требования были непомерны. «В некотором роде, — вспоминал Бернхейм, — я почувствовал облегчение. <…> Его надрывность и напористость всегда вызывали у меня дискомфорт». Бернхейм ощущал себя в компании Роберта опустошенным. Роберт

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 228
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?