Девочка из снов - Юлия Резник

Так я и попадаю в психоневрологический диспансер, где наверняка бы навсегда и остался. Если бы не девочка из снов. Вначале. А потом и подключившийся к делу Федор Измайлович. Вот, кто сделал все возможное и невозможное, чтобы меня оттуда вытащить. Не бросил. Не обманул.

— И грамота вручается Исе Ильмановичу Кутаеву. — возвращает меня в реальность голос директора заповедника.

— А мне-то за что? Я же только приехал… — бормочу на ходу, пробираясь к обшарпанному президиуму.

— В качестве аванса! — скалит зубы Кутепов, пожимая мне руку.

— Спасибо за доверие, — растерянно гляжу на картонку в руках. Я — обладатель богатой коллекции наград такого высокого уровня, что на фоне их эта грамота, конечно, выглядит как насмешка. Но другие мужики, кажется, довольны.

— Ну, что? Можно считать, что с официальными мероприятиями покончено? — ударяет по ляжкам Кутепов.

— Ага…

— Тогда все по коням!

Праздник организован прямо на берегу озера, неподалеку от конторы. Я с удивлением разглядываю собравшуюся толпу. Кажется, на гуляние подтянулся весь поселок. А ведь Акай обещал довольно камерное мероприятие. Или я его неправильно понял…

Столы расставлены прямо вдоль берега. А над ними, между четырьмя высокими кедрами, натянуты гирлянды разноцветных флажков. На костре в огромном казане готовится плов. В ведрах дожидается своего часа мясо. Никто не халтурит. Каждый занят чем-то полезным. Кто-то накрывает на стол, кто-то режет овощи, кто-то нанизывает мясо на шампуры, а кто-то следит за тем, чтобы огонь в костре не погас. Из старого радиоприемника льется музыка. Народ весел и оживлен. Ждут Темекая… За время, проведенное здесь, я уже понял, что у местных тот пользуется огромным уважением. Без него в этих краях, кажется, вообще ничего не обходится. Если у кого-то случается беда — все идут к Акаю. На него тут едва ли не молятся. Кто построил дорогу до перевала? Акай. Кто закупил в заповедник новую технику? Акай. Кто поднимает свой вертолет, если кому-то из старожилов делается плохо? Акай. Кто участвует во всех спасательных операциях в горах? Ну, вы поняли…

Конечно, я понимаю, что в конторе ждут, что я нарою на него какой-нибудь стоящий компромат, но пока с этим туго. Темекай умудрился найти общий язык со всеми. И каждый здесь за него горой. Я пока не выяснил, как с этим обстоит в регионе, но почему-то не сомневаюсь, что так же. Я и сам невольно проникаюсь к нему уважением… Он — редкий экземпляр, таких сейчас не встретишь.

Акай подтягивается ближе к семи. И не один, а с Саной… Почему-то это я понимаю даже прежде, чем она выходит из машины. Мой внутренний радар настроен на неё удивительно чутко. Кажется, я улавливаю исходящие от этой женщины волны, даже когда нахожусь за несколько сот километров от неё. Это странно, но теперь она словно всегда со мной. И никуда мне от нее не убежать, не деться. Довольно парадоксальное чувство, ведь все наше общение, напротив, сводится к тому, что это я бегаю за ней. Как мальчишка… Меня тянет к Сане запахом, тревожным взглядом, плавными движениями, темными локонами, спадающими с плеч…

Она — чужая. Но она моя.

И как это объяснить, я не знаю. Хотя бы себе объяснить…

Отступаю на шаг, в темноту. Под ногами мягко пружинит мох. Сана спрыгивает на землю. На фоне других женщин она выглядит как чертов Мазерати у ворот сельского клуба. Хотя ничего вроде бы для этого и не делает. Она даже оделась скромно. Как все. В простые синие джинсы и стеганую фуфайку. Но с таким же успехом, она могла напялить на себя и мешок.

Прежде чем присоединиться к народу, Акай приобнимет ее за тонюсенькую талию и соскальзывает ладонью вниз по крутому бедру. Практически незаметный для других жест на меня действует как красная тряпка на быка. Бесит то, как он обращается с ее телом! Так, будто оно принадлежит ему даже в большей степени, чем ей самой. Мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы вернуть себе хоть немного самообладания.

Открываю глаза и наталкиваюсь на ее взгляд.

Она не может меня видеть. Я готов на это поспорить. Но что-то неведомое снова и снова притягивает нас друг к другу.

— Эй, начальник, что ты стоишь, скучаешь? Давай еще по одной?

Идем к столу. Туда же направляется и Акай с Саной. Здороваемся. Темекая встречают как самого дорогого гостя. И если обычно такое поведение выглядит неестественно и заискивающе, то сейчас сомневаться в искренности публики не приходится. Для него тут же освобождают местечко в центре стола. Оформляю тарелку с закуской и рюмку. Сане полагается аналогичный набор. Она благодарно улыбается женщинам и извиняется, что не смогла выбраться пораньше, помочь. Те отмахиваются — невелико дело. Сана здесь пользуется не меньшим уважением, чем Темекай. То, что она его любовница при живой жене, кажется, никого не волнует. Личную жизнь Акая в этих краях обсуждать не принято.

За столом завязывается обычный в таких случаях треп. Обсуждают все — от политики до недавно ожеребившейся чистокровки Петровича. По какой-то насмешке судьбы, мое место — по левую руку от Саны. Сидеть рядом с ней, дышать ей и не касаться — то еще испытание. Но я не могу уйти. Неизвестно, когда еще мне удастся послушать речи Акая и узнать, как тот настроен по отношению к действующей власти. Вот такой пьяный треп — как раз то, чего мне так не хватало, чтобы сформировать какое-то свое мнение об этом.

— А ты чего, Семеныч, не пьешь?

— Так его, Акай Аматович, Людка за яйца взяла. Он теперь трезвенник!

— Страшная женщина, — пьяно подхихикивает Кутепов. Если до баньки он еще держится молодцом, то после — совсем мужика развозит.

— Не та женщина страшна, что мужика за яйца держит, Сережа. А та, что за душу его, — Акай делает хватательное движение рукой и с силой сжимает в кулак пальцы. А сам на Сану косится… Косится! — Пойдем, — велит ей. — Я тоже хочу попариться.

— Может, лучше не надо? После выпитого. Вредно…

— Вот девочка у меня, а? Все о здоровье моем печется. С чего, спрашивается? Да я и эти горы переживу, — смеется Акай. — Пойдем-пойдем. Так веничком тебя отхожу, что еще спасибо скажешь.

Я стискиваю пальцами край древней посеревшей от времени скамейки. В палец тут же впивается заноза. Плевать. К черту! Народ уже давно разбрелся по домам. Я тоже могу уйти. Встаю, как только Сана с Акаем отходит. И иду, куда глаза глядят. Спотыкаясь о корни, не помня себя от ревности. Кровь в ушах шумит. Сердце заходится. Какая же это пытка — знать, что она с ним… Вот прямо сейчас. Что он её… Ага, парит. Как же.

В темноте натыкаюсь на сплошную стену. Шел домой, а пришел к той самой бане. В отдалении звучат изрядно подвыпившие голоса. Я трясу головой, делаю шаг назад, но, притягиваемый, будто магнитом, тут же возвращаюсь обратно. Обхожу избушку и… В небольшом узком окошке предбанника они. Окно приоткрыто, и если хорошенько прислушаться, можно услышать…

— Ну, зачем? Почему здесь? Акай… Прекрати. Любой может увидеть!

— Ну, и пусть видят. Все знают, что ты моя…