Цыц! - Екатерина Вильмонт

— А что такое демагог?

— Загляни в Интернет.

Довольно долго они молчали.

Артем кипел. А Вероника тихо торжествовала. Кажется, победаосталась за ней. И никуда папа ее не отошлет! Ему эта его тетка не позволит! Еесовесть замучает. Она из таких. Это не Лариска, у той глаза были как гвозди, ау этой несчастненькие.

Артем был зол и голоден. Он подъехал к первому попавшемусяресторану.

— Идем!

— Не хочу, хочу в «Мак-Доналдс».

— А я тебя не спрашиваю, идем!

— Только я все равно там есть не буду!

— Твое право. А я голоден.

Им принесли меню. Вероника лениво листала его.

Подошел официант.

— Вы уже выбрали?

— Да, — ответил Артем. — Мне, пожалуйста,суп-пюре из белых грибов, стейк из семги и кофе-эспрессо, большую чашку. И ещебутылочку воды без газа.

— А девочка что будет?

— А мне, пожалуйста, тирамису, мороженое с вафлями ивишневый пирог.

Официант растерянно глянул на Артема. Тот только пожалплечами.

Вероника ждала другой реакции.

Артему принесли суп. Он накинулся на него. Утолив первыйголод, он немного успокоился. Я, кажется, понял. Не надо обращать внимания навыходки дочери, тогда ей быстро надоест кочевряжиться.

— Тирамису тут невкусное.

Он опять только пожал плечами.

— Пап, знаешь, я подумала, ты если хочешь, женись наэтой своей… Она нестрашная, скорее несчастненькая… И скоро тебе надоест. Или яей надоем, и она тебя бросит.

Я ее пристукну! Но он взял себя в руки и промолчал.

— Ты теперь со мной не разговариваешь?

Он молчал.

— Ну и пожалуйста!

Она надулась.

Я совершенно не понимаю, что с ней делать. Нельзя же, всамом деле, относиться к ней, как к взрослому разумному человеку. Но мне простонеохота с ней разговаривать. У нее сейчас такое неприятное злое лицо… Но она жемоя дочь и в самом деле сирота… Она боится мачехи… И защищается, как умеет. Вконце концов Лиля вовсе не стремится замуж, так может, будем пока таквстречаться? Что называется, и волки будут сыты и овцы целы… И, конечно, никудая Веронику не отправлю. Это значило бы навсегда озлобить ее. Но наказать еевсе-таки надо, безнаказанность ни к чему хорошему не приводит. Для начала, япросто не буду с ней разговаривать, скажем, недели две. И ни в какую Турцию еене отправлю. Проведет все лето на даче. Не страшно. Пусть знает, что за гадостинадо отвечать!

— Лилька, смотри, какой котенок! — ахнула Мила.

— Мил, знаешь, я, наверное пойду. Мне что-то все не врадость!

— Правильно! Я тоже пойду, а то не ровен час куплюкотеночка, а что мне с ним делать, верно? Пошли, подруга.

Они вышли на улицу.

— Знаешь, Лилька, может, все и к лучшему! Девчонкажутко противная. А он от тебя никуда не денется. Крути роман, радуйся жизни, ана фиг это семейное счастье с таким подарочком? А захочешь своего, рожай! Явсегда помогу. Да и все друзья помогут. В наше время это нормально.

Лиля молчала. У нее в горле стоял комок.

— Но ты молодчина, как круто вырулила! Мол, незачем намзнакомиться! А я, честно сказать, растерялась от хамства.

— Это потому что ты в издательстве не работаешь,привычки к хамству нет, — горько усмехнулась Лиля. — У нас иной разтакие авторы бывают… Причем, чем бездарнее, тем наглее. Мы тут презентацию впрошлом месяце одной блондинке устраивали… Она себя светской львицей считает.Так я таких матюгов наслушалась… В конце концов тоже научилась огрызаться иставить их на место. Кстати, вчера, первый рабочий день, все, вроде, идетнормально. Вдруг к нам в комнату, пошатываясь, входит одна такая, с позволениясказать, писательница, и заявляет громко, поставленным голосом: «Девочки, уменя книжка вышла! Я теперь звезда?» Все рты открыли. А Марина наша молчавстает, берет ее за руку и выводит в коридор, а у нас там список авторов нашегоиздательства висит. Имя им — легион. Мы, конечно, тоже в коридор выглядываем. АМаринка говорит ей, ласково так, «Линочка, дорогая, вот список наших авторов…Из них настоящих звезд ну штук пять, максимум, а остальные просто авторы и этотоже совсем неплохо. А вы, пока что не только не звезда, но даже не звезднаяпыль!

— Класс! А та что?

— Она пьяная была. Заплакала.

— А кто такая?

— Мил, ты же знаешь, я имен не называю!

— Лина Светская, что ли?

— Я тебе ничего не говорила.

— Слушай, а за каким чертом издавать всякую такуюхрень?

— Тайна сия велика есть!

— Они же и доходов наверное не приносят?

— Как правило, одни убытки. Но зачем начальство ихберет, не понимаю. На мой взгляд, только вред для репутации издательства.Впрочем, нам, рядовым работникам, это знать не полагается. А вот общаться сними приходится как раз нам. Удовольствие ниже среднего. А вот еще однадамочка, живет между Москвой и Нью-Йорком, пришла к директору, выложила на столсвой силиконовый бюст и говорит: «Вова, я придумала шикарный пиар-ход! Мояследующая книжка будет улетать как горячие пирожки! Я объявляю, что выхожузамуж за Нестора Собинова, издательство устраивает мне шикарную свадьбу,пресса, телевидение, шум, гам, а потом я вдруг узнаю, что он голубой, и шумныйскандальный развод! Как тебе такая идея, Вова?»

— Охренеть! Вся страна знает, что он голубой, тожемне… — покачала головой Мила, прекрасно понимая, что Лиля ни за что нехочет обсуждать сегодняшний афронт. — Ну и что Вова?

— Она его давно уже достала. Он поднял на нее глаза иговорит: «Дорогуша, хочешь замуж за педика, флаг вам в руки! Хочешь с нимразводиться, твое право! Но издательство на эту фигню не потратит ни копейки!»

— А она?

— Она наезжает на него бюстом, и шепчет так интимно:«Вовик, но игра стоит свеч, все мои книжки улетят сразу!»

— А он?

— А он отодвинулся от бюста и говорит: «Дорогуша, всетвои говеные книжки не стоят и тысячной доли того, во что обойдется такаяпиар-акция. И вообще, дам тебе совет: кончай дурью маяться, выйди замуж и рожайдетей, пока не поздно. Ты величина дутая, запомни раз и навсегда, такая жедутая, как твой бюст!»

— Молодец! А ты что, при сем присутствовала?

— Конечно, я ее пиар-менеджер. Мне она тоже этуроскошную идею излагала, но мое мнение для нее ничего не значит.

— Да, подруга. Слушай, я жрать хочу. Давай зарулимкуда-нибудь.