Дочь куртизанки - Клаудиа Дэйн

Ставертон медленно покачал головой и перебрал карты на столе, не глядя на нее.

– Это было так давно, София.

– Все зависит от того, как измерять время, Ставей. – Она улыбнулась и сменила тему. – Подождете пить, пока Анни поймет, какой вы замечательный человек и каким бесценным мужем вы можете стать для нее?

Лорд Ставертон кашлянул.

– Следующие две недели не буду пить ничего, кроме бренди.

София улыбнулась и подняла бокал.

– За следующие две недели и за хорошие поставки бренди. Мы сделаем из вас мужа, Ставей, будьте уверены.

– Но разве я не собираюсь стать мужем, и, вероятнее всего, не вашим мужем, леди Каролина? – тихо промурлыкал Эшдон. – Ходят слухи, что вы избрали для себя совершенно другую жизнь.

– Полагаю, под слухами вы подразумеваете мою маму, – огрызнулась Каро, решив увеличить расстояние между ними, но не сумела этого сделать.

Эшдон прижал ее к подоконнику. Приходилось либо смотреть ему в лицо, либо свалиться в окно. Она почти готова была выпрыгнуть в окно, лишь бы не смотреть в жестокие голубые глаза.

– Разве это имеет значение? – сказал он, проведя рукой по ее руке в перчатке так, что это почти походило на ласку, если бы не было так грубо. Мужчина был несдержан во всех отношениях. – Женщина вашего положения, с вашими амбициями, несомненно, только бы выиграла от небольшого скандала.

– Боюсь, вы ничего не поняли, лорд Эшдон, и совершенно точно не поняли меня.

– Неужели? – выдохнул он. От него пахло свежестью и… бренди. Этот запах неприятно подействовал на нее. – Объясните, пожалуйста, мне необходимо знать все подробности, когда буду упоминать вас в клубе «Уайтс».

– Предпочла бы; чтобы вы не склоняли мое имя в клубах на Джеймс-стрит, – прошипела девушка, глядя через плечо на мать.

София уже почти час была занята разговором с лордом Ставертоном. О чем можно было так долго болтать? Конечно, не об Анни. Этот вопрос закрыт. Если бы еще она закрыла вопрос с лордом Эшдоном! Как-то грубо обсуждать ее будущее в качестве куртизанки с человеком, который мог стать ее мужем.

– Полагаю, вам не понравится, если будут делаться ставки на то, как скоро и с кем вы окунетесь в выбранную вами… э-э, как бы это назвать? – Он нахмурился и посмотрел на потолок.

Она попыталась выдернуть руку, пока он отвлекся, но он не отпускал ее ни на секунду.

– Вам не надо называть это никак, – посоветовала она, упорно пытаясь освободиться от него. – И никаких ставок на мое имя, точно, не будет.

– Напротив, леди Каролина, – произнес он, резко притягивая ее к себе и впиваясь в нее распаленным взглядом. – Собираюсь сделать первую ставку.

– Вы неудачливый игрок, лорд Эшдон. На вашем месте я бы воздержалась, – выпалила Каро и вырвала свою руку.

– Но только не при такой ставке, – с чувством произнес он. – Я собираюсь спорить и на то, что леди Каролина станет fille de joie[1] лорда Эшдона сегодня к полудню. Это хорошая ставка. Я буду более чем счастлив поставить на вас.

И тогда она его ударила.

– О, этого стоило ждать, – воскликнула леди Луиза Кирклэнд, незамужняя и немного скандальная дочь маркиза Мелверлея, сидевшая на маленьком резном стуле. Леди Луизе не было дела ни до споров, ни до леди Дэлби, ни до леди Каролины, но ей было дело до лорда Даттона – тот часто навещал леди Дэлби, поэтому Луиза полюбила ее особую манеру развлекаться. Ее отцу это не нравилось. К дьяволу отца!

– Давайте назовем это различием взглядов, хорошо? – заметил лорд Генри Блейксли, четвертый сын герцога Гайда. Блейксли чувствовал себя неловко, его длинные светлые волосы спутаны, голубые глаза покраснели. Как всегда, у него было тоскливое и циничное выражение лица. Луиза просто наслаждалась его обществом.

– Не говорите, что вы этого ожидали.

– Голубь на шпиле Вестминстера еще три часа назад предвидел, что это случится, – произнес он, закрыв глаза и прислонившись головой к стене.

Генри Блейксли был немного похож на неисправное ружье, которое стреляет тогда, когда не ждешь, его присутствие рядом заставляло настораживаться, как игра с коварной и опасной змеей – никогда не знаешь, чего ожидать.

Ее отец совершенно не доверял лорду Генри, а ей и это в нем нравилось.

– Как вы думаете, что такое он сказал, если получил от нее оплеуху? – прошептала Луиза.

– Ваше предположение? – лениво проговорил лорд Генри, все еще не открывая глаз. – Он сказал ей, что все только и говорили о ней всю ночь.

– Что она отказала ему, чтобы стать куртизанкой? Зачем бить за правду?

Лорд Генри приоткрыл один глаз.

– А вам бы понравилось, если бы правда маршировала перед вами? Надо бы это запомнить.

Луиза заерзала на стуле, расправила юбки, откашлялась и стала обмахиваться веером. Лорд Генри снова закрыл глаза, перестав обращать на нее внимание. В последнее время он часто это делал. В ее обществе он чувствовал себя легко.

– Ну что же, мы видели взрыв, – сказала леди Луиза. – Полагаю, теперь можно уходить.

– О, я бы не ушел, пока меня не попросят.

– Почему?

– Потому, моя дорогая, что эта пощечина, если мои догадки верны, доведет Эшдона до такого состояния, в каком вы его никогда не видели.

– Неужели? – Луиза с любопытством наклонилась вперед.

– Кроме того, не могу вообразить, что вы готовы оставить Даттона и миссис Уоррен в белой гостиной, не узнав, что они замышляют. Зачем еще вы за ним охотитесь по всему Лондону, если не для того, чтобы заставить его поймать вас?

Лорд Генри Блейксли мог быть довольно бесцеремонным и чрезвычайно прямолинейным. Это ей сильно не нравилось, но он был весьма достойным сопровождением, и поэтому она придержала свой язычок. Но это ей совсем не нравилось.

– Мне не нравится, что вы затащили меня сюда, лорд Даттон, – решительно заявила Анни.

– Прошу прощения, миссис Уоррен. Я вовсе не желал принуждать вас. Всего лишь пытался уединиться с вами, и мне показалось, что вы хотели того же.

– У вас нет оснований для таких предположений.

Лорд Даттон улыбнулся и склонил голову набок, скептически глядя на нее.

– Я исправлюсь. В данный момент меньше всего мне хочется спорить с вами.

– В данный момент?

– И в любой другой момент.

Но она ему не доверяла и даже не хотела чувствовать себя виноватой.

– Что же мы обсуждали помимо вашего похищения и знаменитую белую гостиную знаменитой леди Дэлби? О, мы обсуждали вас, миссис Уоррен, и вашу мать.