Любимые дети, или Моя чужая семья - Диана Чемберлен

– У меня нет депрессии, – возразила Лорел. – Я просто устала. Ты бы тоже устала, если бы пришлось целую ночь возиться с орущим младенцем.

– Но ты медсестра. Должна знать, что депрессия может стать болезнью. Джейми сказал, что тебе все безразлично. Даже Мэгги.

Я волновалась, что зашла слишком далеко.

– Ты так радовалась, когда забеременела. Я была в церкви, когда ты объявила о своей беременности. Думаю, твое полное безразличие к ней и есть признак депрессии.

Лорел подняла голову:

– Я хочу, чтобы ты ушла.

Я все испортила. Все делала неправильно. Не хватало еще, чтобы Джейми стало еще хуже.

Но меня несло:

– Ты несправедлива к Джейми. Можно подумать, он – одинокий отец. Он прекрасно обращается с Мэгги. Но тебя она даже не узнает.

Я повернулась на скрип входной двери.

В гостиную вошел молодой парень, и я не сразу вспомнила, что с ними живет Маркус. Брат Джейми. Тот называл Маркуса мятежником. Но выглядел он безвредным. Худой, загорелый, со спутанными волосами. В майке и зеленых шортах.

– Ты, должно быть, Маркус?

Я встала.

– Я – Сара Уэстон.

– Нянька.

Он явно был пьян, а еще даже не полдень. От него несло спиртным.

– Верно. Я хотела навестить Лорел.

– Она пришла сказать мне, что я дерьмовая мать и дерьмовая жена, – объявила Лорел.

– Лорел! – ахнула я. – Я вовсе не это хотела сказать. Прости, если…

– Я прогнала ее, но она не уходит, – пожаловалась Лорел.

Я почувствовала, как загорелись щеки.

– Если она этого хочет, вам лучше уйти, – сказал Маркус.

– Хорошо.

Я подняла руки, словно сдаваясь.

– Простите. Я не хотела вас расстраивать.

Джейми, сидевший в церковном кабинетике, поднял глаза от маленького деревянного стола.

– Как все прошло? – прошептал он, чтобы не разбудить спавшую в колыбели Мэгги.

К своему стыду, я заплакала.

– Я все испортила.

Я опустилась на второй и последний стул в кабинете.

– Она вышвырнула меня, и я ее не осуждаю.

– Почему? Что случилось?

Я рассказала ему о разговоре, роясь в своей сумке с пеленками – да-да, я привыкла думать о сумке как своей, – в поисках бумажной салфетки. Вытащила ее и промокнула глаза.

– Сара.

Стул Джейми был на колесиках, и он подвинулся ко мне, чтобы сжать мои руки.

– Это не ваша вина, ясно? Я послал вас на заведомо невыполнимую миссию. Вы сотворили чудеса со мной и Мэгги. И полагаю, я надеялся, что вы способны сотворить их и с Лорел.

Говоря все это, он гладил большими пальцами тыльные стороны моих ладоней. Я непроизвольно сжала его пальцы.

«Как ты все это выносишь? – хотелось мне спросить. – Как ты выносишь ее?»

Я старалась испытывать сочувствие к Лорел, потому что эта женщина явно была больна. Но и мое сочувствие имело пределы. У Лорел была прекрасная живая дочь, а она не хотела быть ей матерью.

– Я не представляла, с чем вам пришлось столкнуться. Насколько все плохо, – пробормотала я.

– Надеюсь, это пройдет. Просто это займет больше времени, чем я думал.

– Может, она действительно нуждается в антидепрессантах? – предположила я.

– Может быть, – признал он.

– Что дает вам силы идти дальше?

– О, Сара, – улыбнулся он. – Глупый вопрос. Столько много всего дает мне силы идти дальше. Церковь прежде всего. И она.

Он кивнул в сторону лежавшей в колыбели Мэгги.

– И то обстоятельство, что я люблю Лорел.

Он глянул на меня, словно напоминая, что мы с ним только друзья. Не больше.

Но, судя по тому, как он продолжал гладить мои ладони, все было совершенно иначе.

9. Кит

Дон припарковалась в конце дороги у дома Локвудов, так что залив Стамп был прямо перед нами. При желании можно было просто въехать в него. Никакого ограждения, никакой решетки. Я вспомнил о матери Джорди Мэтьюз, слетевшей с разводного моста. Каково это – находиться в машине, когда в окна вливается вода? Если хочешь умереть, запаникуешь или позволишь себе мирно утонуть?

Дом Локвудов находился слева. Поблизости было припарковано еще несколько машин. Интересно, сколько еще людей соберутся здесь?

Дон глянула на меня:

– Ты в порядке, милый? Что-то ты позеленел.

– Никогда не чувствовал себя лучше.

Я ненавидел это место. Дом Мэгги Локвуд. Но делал это ради матери. Иначе черта с два приехал бы сюда.

Последние два утра, едва проснувшись, я выглядывал в окно над моей кроватью, в надежде увидеть машину матери. В надежде, что она каким-то чудом появилась в эту ночь. Но ничего не видел. И тогда во мне копилась паника. Нарастала. Как тогда, в больнице, когда я проснулся с чертовой дыхательной трубкой в горле. Я больше никогда не хотел бы испытывать подобное чувство.

– Ладно.

Дон отстегнула ремень безопасности.

– Пойдем.

Мы пошли по дорожке к дому, такому же желтому, как наш трейлер, – единственное, что у них было общего. Дом был слишком большим для Топсейла.

«Величественный», – называла его мать. Я бы не зашел так далеко, но иметь залив в собственном дворе – это вам не пустяки.

Я бывал здесь много раз, еще до того, как Мэгги сожгла меня, а мать и Лорел тогда были лучшими подругами. Но с тех пор не заходил ни разу. С тех пор как узнал, что я тоже Локвуд.

– Я не хочу видеть Мэгги.

Не собирался говорить это вслух, но все равно слетело с языка. Я самому себе казался ребенком. Словно просил Дон защитить меня или что-то в этом роде.

Она шла впереди, но остановилась и обняла меня за плечи, так что мы пошли вместе. Запах ее волос напомнил о матери. Похоже, они пользовались одним шампунем. Я повернул голову, чтобы избавиться от этого запаха.

– Я тоже не очень стремлюсь увидеть Мэгги. Но, послушай, ты не обязан с ней разговаривать. Даже смотреть на нее. Нам просто нужно думать о твоей ма, верно?

Дело не в необходимости смотреть на Мэгги, хотя, даже если она посмотрит на меня, я взбешусь. Это будет таким ужасным унижением… позволить ей увидеть, как она исковеркала мою жизнь.

– Кит Уэстон!

Я повернулся и увидел бегущих ко мне мужчину и женщину. У парня была камера, у женщины – микрофон. Опять репортеры! Гребаные репортеры! Глазам не верю! Они следят за мной или как?