О ком грустит Пьеро - Патриция Хорст

Дэвид вдруг ощутил себя одиноким и потерянным, крохотным человечком, который никому на свете не нужен. Он остановился посреди тротуара, пораженный этим чувством. Никогда прежде, даже в самые тяжелые минуты жизни, он не испытывал ничего подобного.

Когда он добрался до отеля, было уже совсем темно. Подходя к двери, он услышал за спиной женский голос, окликавший его по имени, и резко обернулся. Из припаркованной под фонарем машины ему махала рукой Кэтрин. Он приблизился, еще не веря глазам, открыл дверцу и забрался на переднее сиденье.

Несколько минут оба молчали, не решаясь произнести хоть слово. Наконец Дэвид, у которого от волнения дрожали руки, спросил деланно равнодушным тоном:

— Откуда ты… вы узнали мой адрес?

— Не важно.

Кэтрин не собиралась признаваться, что обзванивала целый день отели, чтобы выяснить, где он остановился. Она ничего не могла с собой поделать: необходимость увидеться с Дэвидом была сильнее обиды. Она так боялась, что он уже уехал, вернулся в Канаду. Элис, понимавшая, что творится с подругой, прямо посоветовала ей забыть о гордости и поступать так, как велит сердце.

— И что привело вас сюда? — спросил Дэвид приглушенно, опасаясь, что срывающийся голос выдаст его эмоции.

— Мы разве снова на «вы»? Перестань, я соскучилась. И прости, что так холодно простилась с тобой тогда. — Кэтрин поправила выбившуюся из прически прядь. — Наверное, у тебя были причины для плохого настроения…

— Давай проедемся, — предложил он, чтобы как-то сменить тему разговора. — Я… В общем, забудь об этом.

— О чем? — удивленно спросила Кэтрин, включая зажигание и выезжая на шоссе.

Она прождала его в машине два с половиной часа, внимательно вглядываясь в лица прохожих. И совсем по-другому представляла их встречу. Дэвид держался так, словно между ними никогда ничего не было, словно он не ласкал ее, не покрывал поцелуями, не прижимал к себе. И это было странно. Кэтрин никак не могла понять, что заставляет его сдерживать эмоции, откуда это напускное безразличие.

— Я не должен был даже прикасаться к тебе…

— Но ты же не женат? — Вопрос Кэтрин прозвучал настороженно. — Ты говорил, что свободен.

— Я был женат, но уже давно разведен, — ответил Дэвид, глядя в окно.

— Тогда, может быть, ты любишь другую?

— Нет, при чем здесь это! — Предположение показалось ему смешным и ничтожным по сравнению с тем, как обстояли дела.

Кэтрин затормозила в тупике пустынной улицы. Фонари здесь не горели, и вокруг не было видно ни одного человека. В темноте едва различался какой-то сквер или парк. Она пыталась сосредоточиться и понять, что происходит.

— Тебе плохо со мной? — спросила Кэтрин. — Или тебя смущает то, что я богаче?

Дэвид покачал головой: к чему требовать от него откровенности, если он все равно не скажет правды? А лгать, выдумывать несуществующие причины, изворачиваться ему не хотелось.

— Давай закроем эту тему, хорошо? — На мгновение он замолчал, собираясь с силами, и продолжил. — Просто поверь мне на слово: у нас с тобой ничего не получится.

Он отвернулся, ожидая возражений или упреков, но ответом была тишина. И тоненький всхлип.

— Не плачь! — От его решимости быть холодным и небрежным не осталось и следа. — Я не стою твоих слез! Кэтрин, милая, пожалуйста, не мучай меня…

Она припала к его груди, пряча лицо, и обхватила руками за шею. Дэвид замер, боясь пошевелиться. Нежность, горькая, как сок грейпфрута, затопила его израненное сердце. Одного движения сейчас хватило бы, чтобы вновь вспыхнуло пламя страсти.

— Нет, нет… — шептала Кэтрин, обнимая его еще крепче. — Ты первый человек, с которым мне так хорошо и спокойно. Ты не можешь уйти… Я так устала от одиночества!

Дэвид попытался отстраниться, но она не отпускала его. Он почувствовал, как прохладные пальцы скользят по груди, проникая под рубашку, расстегивая одну за другой пуговицы. Потом Кэтрин, склонившись ниже, коснулась кончиком языка его сосков, и он ощутил на коже тепло ее мокрой от слез щеки.

— Не надо…

Она не дала ему договорить, заглушив слова, горячим солоноватым поцелуем. Одной рукой продолжая удерживать Дэвида, другой Кэтрин распахнула блузку и прижалась к нему обнаженной грудью. Он задохнулся и вновь попытался высвободиться, но желание уже взяло верх над разумом и подчинило тело себе.

А Кэтрин медленно тянула вниз молнию на джинсах. Почувствовав под ладонью всю мощь его страсти, она обхватила этот напрягшийся «корень со сладким ядом», поглаживая и легонько сдавливая. Дэвид откинулся на спинку кресла и приглушенно застонал, все его чувства, словно сосредоточились в одной точке, там, под чуткими пальцами.

Он уже перестал бороться с собой. Господи, да и какой мужчина выдержал бы на его месте? Кэтрин прервала поцелуй, но, когда Дэвид хотел дотронуться до нее, властным жестом приказала ему не двигаться. Забравшись с ногами на сиденье, она встала на колени и склонилась над бедрами Дэвида так, что ее золотистые волосы рассыпались по его коже.

Она покрывала легкими поцелуями его грудь и живот, обвела кончиком языка впадинку пупка, скользнула ниже, туда, где курчавились жесткие волосы, и припала губами, не переставая ласкать, доводя накал страсти до предела. Дэвид ощущал только эти жаркие прикосновения, ничего другого в мире не существовало.

Кэтрин вдруг замерла и медленно, глядя ему в глаза, приподнялась и села сверху, обхватив его ногами. Это произошло так быстро, что Дэвид даже не успел осознать, чего она хочет. Он только почувствовал, как подступает наслаждение. Полностью расслабившись, он придерживал Кэтрин за бедра, а она двигалась на нем, то поднимаясь, то опускаясь, словно прекрасная наездница на покорном ее воле скакуне.

Они, не отрываясь, смотрели друг на друга, будто хотели увидеть и запечатлеть в памяти то выражение мгновенного восторга, которое проступает на лице, когда достигаешь самого высшего пика блаженства. И Кэтрин сдалась первая. Запрокинув голову, она вскрикнула и впилась пальцами в плечи Дэвида, когда ощутила внутри обжигающий взрыв. Он прижал ее к себе, и наслаждение накрыло их горячей волной.

Через несколько минут, все еще тяжело дышащие, но так и не утолившие любовного голода, они уже мчались по пустынным улицам Лос-Анджелеса к отелю. И снова в молчании: ни слова не сорвалось с их губ, только взвизгивали тормоза при резких поворотах и урчал мотор.

Притормозив в нескольких метрах от отеля, Кэтрин повернула к Дэвиду с какой-то насмешливой улыбкой.

— Ты и сейчас жалеешь? — вкрадчивым, чуть хрипловатым голосом спросила она.

— Нет, — ответил он. — Невозможно раскаиваться в счастье.

— Значит, тебе хорошо? — Кэтрин провела ладонью по его лицу, словно смахивая невидимую паутинку.

— Да.

— Замечательно. Но если тебя вдруг снова начнут мучить сомнения, можешь утешаться тем, что это я тебя соблазнила, — сухо сказала Кэтрин. — Надеюсь, это тебя не смущает?