Ни о чем не жалея - Кэт Мартин

Какой же он высокий, мелькнуло в голове Кейт, и, встав на цыпочки, она обхватила руками его шею. Поцелуй все продолжался, и Кейт почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Она затрепетала, чуть слышно застонав.

Рэнд еще крепче притянул ее к себе, прижимаясь к ее губам с еще большей страстностью. Кейт не впервые в жизни целовалась с мужчиной, кое-какой опыт у нее уже имелся. Один раз она целовалась со студентом колледжа в Бостоне, где преподавал отец, второй – в Дакаре, с молодым английским офицером из расквартированного там контингента. Невинные поцелуи, сдержанные, не требующие ничего, пронизанные уважением к ее юности и положению ее отца.

А в этом жгучем поцелуе герцога не было ничего сдерживающего. Он был страстным, требовательным, будоражившим кровь. Кейт ответила на поцелуй с таким же жаром, осторожно коснувшись языком языка герцога, и услышала, как он застонал. От него пахло сладким красным вином. Рот его показался Кейт обжигающе-горячим и невероятно сладостным.

– О Господи, Кейти, – прошептал герцог, на секунду оторвавшись от ее рта и принимаясь покрывать поцелуями ее шею. – Ты даже не представляешь, как я тебя хочу. Я думаю об этом день и ночь.

От этих слов сердце Кейт забилось еще быстрее, а по телу разлилась сладостная истома. Зарывшись дрожащими пальцами в волосы герцога, она вновь почувствовала на своих губах его губы. Сквозь тонкую ткань платья она ощутила его упругое напряженное тело и почувствовала, как внизу живота возникла незнакомая ноющая боль.

Язык герцога еще глубже проник к ней в рот, и у Кейт подкосились ноги.

На секунду ей показалось, что сейчас она упадет, но крепкие руки подхватили ее, не дав рухнуть на землю. А сладостный поцелуй все продолжался. Кейт и не заметила, как герцог расстегнул пуговки у нее на платье. Догадалась о том, что ее раздевают, лишь по тому, что почувствовала разгоряченной кожей легкое дуновение ветерка. Платье соскользнуло к поясу, но Кейт не сразу уловила опасность. Лишь когда горячая рука герцога легла ей на грудь, она немного пришла в себя и замерла, понимая, что должна его остановить.

Рэнд успокоил ее легкими поцелуями; потом, коснувшись рукой соска, принялся поглаживать его, и сознание Кейт снова затуманилось, а тело обдало жаром. Наклонив голову, Рэнд взял сосок в рот, намочив при этом тонкую ткань рубашки, и принялся легонько покусывать его. Кейт показалось, что она сейчас упадет в обморок.

– Рэнд... – прошептала она и прильнула к его шее, едва не всхлипывая от наслаждения, которое он ей дарил.

Он вновь поцеловал ее, не переставая при этом гладить ее грудь, мять, поднимать и опускать, словно пробуя ее на вес, и у Кейт вновь голова пошла кругом.

Наконец, оторвавшись от ее губ, Рэнд наклонил голову, покрывая легкими поцелуями шею Кейт, и, добравшись до уха, затеребил мочку горячим языком.

– Ривер-Уиллоуз совсем рядом, за холмом, – тихонько прошептал он. – В доме никого нет, только несколько слуг. Пойдем со мной, Кейт. Позволь мне любить тебя. Позволь показать, как нам будет хорошо вместе.

Кейт тяжело дышала. Голова кружилась, и она никак не могла понять, о чем он говорит. Внезапно ее как громом поразило. Рэнд привез ее сюда, в одно из своих поместий, чтобы заняться с ней любовью, как уже наверняка проделывал с десятком женщин. Негодяй! Да как он смеет! А она... О Господи, что же она делает? Ведь ее предупреждали и Элизабет, и Мэгги, и даже Джеффри Сент-Энтони.

Да, она хочет его, что кривить душой. С того дня, как увидела его на боксерском ринге, она сотни раз представляла себе его великолепное тело. Когда он целовал ее, она ощущала ни с чем не сравнимое удовольствие. Но этого недостаточно.

Она женщина, и ей хочется испытать всю глубину его страсти, но она не желает становиться его очередной легкой добычей.

– П-простите, Рэнд. Я не могу, – проговорила Кейт, покачав головой.

Его темные глаза протестующе вспыхнули.

– Но почему? Ты же хочешь меня, я это чувствую. Позволь мне любить тебя. Ведь мы оба этого хотим.

Высвободившись из его объятий, Кейт дрожащими руками натянула лиф платья и прикрыла грудь. Она должна была бы испытывать стыд, но ничего подобного не ощущала. Ей хотелось узнать, что такое страсть, и с Рэндом ей удалось это сделать хотя бы отчасти.

– Мне кажется, будет лучше, если вы отвезете меня домой, – проговорила она.

Секунду он пристально смотрел на нее, после чего сжал губы так плотно, что на скулах заиграли желваки.

– Ты уверена, что именно этого хочешь?

Кейт покачала головой, неожиданно испытывая желание расплакаться.

– Я ни в чем не уверена... больше ни в чем не уверена. Но я знаю: будет лучше, если я поеду домой. Вы отвезете меня, Рэнд?

Прошло несколько долгих, томительных мгновений. Наконец Рэнд зажал ее лицо между ладонями, наклонился и, легонько поцеловав в губы, проговорил:

– Я отвезу тебя домой.

Всю обратную дорогу они молчали. Герцог сидел рядом с ней в карете, и его сильное тело казалось Кейт словно отлитым из стали. А в голове билась лишь одна мысль: она не должна была приезжать сюда, не должна была позволять ему целовать и ласкать себя, не должна больше вспоминать об этих сладостных мгновениях. И не должна хотеть испытать их вновь.

Кейт просматривала список, который принес ей Джеффри, – фамилии его знакомых, которые могли бы оказать денежное содействие экспедиции отца. Она сидела в маленьком, хорошо обставленном салоне городского дома лорда Трента, выдержанном в мягких желтых и красновато-коричневых тонах, служившем ее отцу кабинетом во время его пребывания в Лондоне.

В течение последних трех дней Кейт работала вместе с ним: просматривала конторские книги, расписание отплытия кораблей, писала письма сослуживцам отца в Дакаре. С Рэндом она не встречалась. Даже записки от него не получила с тех пор, как он привез ее обратно к музею после пикника. Скорее всего он понял, что она не столь легкая добыча, какой он ее себе вообразил, и перекинулся на кого-то другого.

Вот и хорошо, успокаивала себя Кейт. Рэнд Клейтон – не тот мужчина, с которым ей стоит связываться. Он англичанин, великосветский вельможа, аристократ, а она простая американка. Рэнд привык иметь дело с женщинами, живущими по правилам великосветского общества. А она, Кейт, живет своей жизнью, причем так, как считает нужным. Она стала самостоятельной с тех пор, как умерла мама, и привыкла вести кочевой образ жизни, переезжая с места на место, и видела порой такое, отчего любая нормальная женщина упала бы в обморок.

Да и Рэнд наверняка был бы шокирован, если бы она описала ему рисунок огромного фаллоса, виденного ею в Помпее, или десятки рисунков с изображением любовных поз и статуэток на эту же тему.

Было время, когда она никак не могла понять, что означают эти рисунки и статуэтки. Но это было давно. Сейчас она повзрослела, поумнела и отлично понимала, что к чему.