Танкист. Юнкер - Константин Георгиевич Калбанов

Утром, как обычно, Виктор заехал за подругой, но как оказалось она уже ушла. Ее мать даже поинтересовалась, не поссорились ли они. Он ответил, что, мол, ничего подобного. И поспешил в школу.

— Таня, что случилось? — опустившись за парту рядом с ней, поинтересовался он.

— А что случилось? — вздернула она бровь.

— На что ты обиделась?

— Я?

— Нет, я, — огрызнулся он.

— Ну вот видишь, сам на что-то обиделся, а на меня валишь.

— Да ну тебя, — начал он собирать вещи.

— Куда собрался? — поинтересовалась она.

— Пересяду за другую парту.

— Серьезно? Вот так запросто? Думаешь кто-то захочет поменяться? Удачи, — хмыкнула она.

Ну что сказать. Ничего-то у него не получилось. Свободных мест у них не было. Даже Степан был в классе, пусть и мрачный как туча. С Сутью у него конечно проблемы, но гимназию он закончит без проблем. Котелок у него варит. Конечно, если хандра его окончательно не доконает.

Тучин опасался, как бы парень не наложил на себя руки. Это Взрослое поколение относится к отсутствию Сути, как к само-собой разумеющемуся. Среди молодежи же такие как белые вороны. И чем дальше, тем ситуация будет только усугубляться. Поэтому классный учитель имел со Свечкиным долгую беседу. Правда, о чем был разговор, никто так и не узнал.

— Чем вчера занимался? — когда миновала уже половина урока, шепотом поинтересовалась она.

— Ездил на свалку, — радуясь про себя тому, что ледок треснул, тут же ответил он.

— И?

— Сама глянь, — открывая ей доступ к сути, ответил он.

— Так не честно! — вскинулась девушка.

— Баева! — сделал ей замечание учитель биологии.

— Меня Нестеров ущипнул, — тут же привычно обвинила во всем Виктора девушка.

— Нестеров, иди к директору, и скажи, что я выгнал тебя из класса.

Спорить было бесполезно. Он только осуждающе посмотрел на Таню. Она же как обычно состроила мину самой невинности. Все как всегда. Может зря он так хотел с ней помириться. Вот оно ему надо, прогуливать уроки, когда до экзаменов осталось чуть больше месяца.

— Опять за старое, Нестеров? — усмехнулся Шанин, когда парень вошел к нему в кабинет.

— Я не специально, — повинился Виктор.

— Но не однократно, — поддел его директор. — Вот что мне с тобой делать? Отец твой при мне конечно грозно сведет брови в кучу, но ведь ничего не сделает.

— Если за дело, то нагайкой отходит.

— И сколько раз тебе перепадало? — заинтересовался директор.

— Однажды.

— И за что? — откинувшись на спинку стула, и скрестив пальцы любопытствовать Шанин.

— На мамку крикнул, — потупившись, все же признался он.

— Ты учителю хоть не грубил?

— Не. Даже не оговаривался. Встал и к вам пошел, — вскинулся парень.

— Ну хоть так. Давно уж говорил Тучину, чтобы он вас с Баевой рассадил. Да он говорит, что она на тебя хорошо влияет. В основном, — счел нужным уточнить Шанин. — Кстати, я смотрю ты изрядно подрос. И всего лишь за два дня. Много патронов пережег?

Директору не нужно просить показать ему суть. Он характерник, так что и сам все видит. Как может и сделать выводы на основе показателей умений, как именно был достигнут результат. Во всяком случае, сейчас, когда инициированный в самом начале пути.

— Не. Не много. Две сотни. Я ворон на свалке стрелял.

— Ворон? И такой результат? — искренне удивился директор, и достал из ящика стола какую-то довольно толстую книгу.

— Так я их в головы бил.

— В головы, говоришь, — листая страницы, задумчиво произнес директор.

— Ну да.

— Силен, — продолжая шуршать страницами заметил директор.

— Только поначалу-то все нормально было, Эфир выдавал по двадцать очков за попадание. А потом начал выдавать вдвое больше, — пояснил Нестеров.

— Ага. Есть, — наконец открыв книгу на нужной странице, произнес Шанин. — Все просто Витя. Ты выдал непрерывную серию в сотню попаданий в голову. Вот Эфир и включил двойной коэффициент, который суммируется с твоим от ступеней развития. Но стоит допустить промах, ну или просто выстрелить из винтовки в воздух, причем из любой, как серия прервется, и все нужно будет начинать с начала.

— Понятно. Андрей Иванович, а почему попадание в голову оценивается Эфиром вдвое против обычного убийства?

— Ученым об Эфире толком ничего не известно. Но можно предположить, что после разрушения головного мозга можно только возродиться, конечно, если есть такая возможность. В то время как погибшего от других ранений, в течении трех минут еще можно возродить к жизни с помощью «Аптечки».

— Ну-у, это первое, что приходит на ум, — разочарованно произнес Виктор.

— Думал получить заковыристый и научно обоснованный ответ? Запомни Витя, порой яблоко, это всего лишь яблоко, а не вода, растительные масла, сахар, крахмал, и еще целый ряд химических соединений и элементов. Ладно, отца вызывать я не буду. А тебе скажу так. Сейчас у вас идет подготовка к выпускным экзаменам и лучше бы тебе сидеть на уроках, а не шататься по кабинетам директора. Даже если Эфир признает, что ты закрыл среднее образование, главное слово останется за экзаменационным оценочным табелем. Попадешь на осеннюю переэкзаменовку потеряешь год. Понял?

— Понял.

— Тогда иди.

Шататься по коридорам гимназии не хотелось. Поэтому решил посетить библиотеку, благо читать уже нечего. Как раз вчера закончил очередную книгу. Правда не прихватил ее, чтобы сдать. Но ему и так выдадут новую. Виктор у библиотекаря на хорошем счету.

Было дело, он читал лишь строго в рамках учебной программы. Но года четыре назад его как прорвало. От делать нечего начал читать Фенимора Купера, только чтобы хоть чем-то занять себя на перемене, но не смог остановиться. Увлекся настолько, что буквально проглотил роман. Потом другой. Следующий. Так и читает теперь. Отец кряхтит, мол, может где-то книжки эти и виноваты в том, что науки сыну даются не так легко.

— Ну как, сильно досталось? — едва прозвенел звонок, выпорхнула в коридор Таня.

— Ну, ругать не ругал, и отца вызывать не стал, но сказал, что мне лучше посерьезней относиться к учебе, если не хочу оказаться на осенней переэкзаменовке, — закрывая книгу, которую уже начал читать, ответил он.

— Ой. Прости. Я не хотела.

— Проехали.

— Витя, а чего это ты как бездомный по свалке бродишь? Вроде не бедствуете, — вращая на пальце цепочку, с оттенком превосходства поинтересовался Панин.

— Очень смешно, — обернувшись огрызнулась Татьяна, не дав Виктору открыть рот.

Вообще, словесная дуэль была не его коньком. Благодаря множеству прочтенных книг, с эрудицией у него все было в порядке. Но, как говорится, язык не подвешен. А потому он чаще пыхтел как перегретый самовар. Как там говорится, облили помоями, обтекай, а не можешь, впитывай. Это про него.