Серая гора - Джон Гришэм

— Вроде бы помню что-то такое, — заметил Честер.

— Да, писали во всех газетах. — И Саманта рассказала, как навещала отца в тюрьме, о том, в каком угнетенном состоянии он тогда находился. Сама она тяжело перенесла развод родителей и, отучившись в Колумбийском университете, поступила на работу помощником федерального судьи. Рассказала о том, как соблазнилась Законом с большой буквы, а затем провела три не слишком приятных года в «Скалли энд Першинг». Она обожает Манхэттен, не представляет жизни где-то в другом месте. Но теперь весь ее мир перевернулся, и да, пожалуй, она не уверена в своем светлом будущем. Никакой определенности. Она говорила, а они внимательно слушали, не сводя с нее глаз, впитывая каждое слово. Закончив, Саманта набила рот едой и собралась жевать как можно дольше.

— Да, так с людьми обращаться нельзя, — пробормотал Честер.

— Опытных и образованных сотрудников просто выбрасывают на улицу, — подхватила Мэтти и неодобрительно покачала головой. Саманта кивнула, продолжая жевать. Ей не стоило напоминать об этом. Честер налил ей воды в бокал, и она спросила:

— У вас здесь все пьют бутилированную воду? По какой-то неясной причине этот вопрос их позабавил.

— О да, — ответила Мэтти. — Из водопровода и колодца воду почти никто не пьет. Наши бесстрашные чинуши от науки утверждают, что она безвредна, но никто им не верит. Те, кто победнее, моются этой водой, стирают в ней, даже используют для приготовления пищи и чистки зубов. Кто угодно, только не я.

— Наши ручьи, реки и колодцы загрязнены в результате открытых разработок, — подхватил Честер. — Долины завалены отходами, родники с чистой водой засыпаны. А вода из хранилищ шлама просачивается и попадает в колодцы. От сжигания угля образуются тонны пепла, компании вываливают его в реки. Так что уж, пожалуйста, Саманта, никогда не пейте воду из-под крана.

— Поняла.

— Это одна из причин, по которой мы пьем много вина, — сказала Мэтти. — Знаешь, Честер, я бы выпила еще стаканчик, если не возражаешь. Честер, исполнявший в доме обязанности не только шеф-повара, но и бармена, сразу же достал бутылку с полки. Поскольку машину сегодня вести не придется, Саманта тоже не отказалась от вина. Похоже, алкоголь ударил Мэтти в голову, и она принялась оживленно рассказывать о своей карьере и центре, который основала двадцать шесть лет назад. Саманта слушала ее и задавала все новые вопросы, хотя в том не было необходимости — Мэтги не умолкала ни на секунду. На уютной кухне было так тепло, в воздухе витал такой соблазнительный запах жареных цыплят. Вкус домашней еды и легкого вина, открытость этих гостеприимных людей, обещание ночлега в теплой и чистой постели — благодаря всей этой приятной атмосфере Саманта впервые за несколько месяцев расслабилась по-настоящему. В городе достичь этого никак не удавалось: все ее действия были расписаны буквально по минутам. Последние три недели она почти не спала. Родители только что не довели до ручки. Шестичасовая поездка сюда тоже изрядно потрепала нервы. А потом еще эта история с Роуми. И только здесь наконец Саманта почувствовала — с плеч словно гора свалилась. И еще у нее вдруг проснулся зверский аппетит. Она положила себе еще одну порцию цыплят с рисом, чем очень порадовала хозяев дома. И Саманта спросила:

— Чуть раньше на крыльце мы говорили о Доноване, и вы сказали, у него были неприятности. Это не обсуждается? Уатты переглянулись и пожали плечами. Честер чуть помедлил, затем подлил себе в бокал вина. Мэтти отодвинула свою тарелку и сказала:

— У него, у Донована, жизнь сложилась трагически.

— Если это что-то очень личное, то обсуждать, наверное, не стоит, — заметила Саманта, просто из вежливости. Ее так и распирало любопытство. Но Мэтти не колебалась ни секунды. Не обратила внимания на слова Саманты, и понеслось.

— Да здесь об этом все знают, и никакой это не секрет, — начала она, отметая даже намек на конфиденциальность. — Донован — сын моей сестры Розы, увы, уже покойной. Она умерла, когда мальчику было шестнадцать.

— Это долгая история, — вставил Честер, словно предостерегая жену, что вовсе не обязательно рассказывать все. Но Мэтги не обратила внимания на его слова.

— Отцом Донована был мужчина по имени Вебстер Грей, и он унаследовал триста акров земли по соседству, в округе Карри. Земли эти принадлежали семейству Грей целую вечность, еще с начала тысяча восьмисотых. Прекрасная плодородная земля, холмы и горы, ручьи и долины, девственные леса. Там родились и росли Донован и его брат Джефф. Их отец и дед, Кертис Грей, брали мальчиков с собой в лес, едва те научились ходить, охотились и рыбачили, исследовали окрестности. Подобно многим другим ребятишкам в Аппалачах, они выросли на земле. Здесь много красивых мест, сейчас, правда, от них мало что осталось, но владения Греев — это было нечто особенное. После того, как Роза вышла замуж за Вебстера, мы часто собирались семьями, устраивали праздники и пикники. Помню, как Донован и Джефф, и мои ребятишки, и племянники плавали в горной речке Крукид-Крик, прямо рядом с нашим любимым местом, где мы обычно разбивали лагерь. — Она помолчала и отпила еще глоток вина. — Кертис умер, если мне не изменяет память, в тысяча девятьсот восьмидесятом, и Вебстер унаследовал эти земли. Кертис был шахтером, работал на большой глубине, был строгим и неподкупным членом профсоюза и очень этим гордился, как большинство мужчин его поколения. Но он не хотел, чтобы его сын Вебстер работал в шахтах. Вебстер же, как выяснилось позже, был человеком с ленцой, перескакивал с одного места работы на другое, нигде не задерживался. Семья выживала с трудом, брак был под угрозой. Он пристрастился к бутылке, и это создавало еще больше проблем. Как-то шесть месяцев провел в тюрьме за кражу товаров в магазине, и семья чуть ли не голодала. И мы страшно за них беспокоились.

— Гнилой тип был этот Вебстер, — вставил Честер.

— Самой высокой точкой на их землях была так называемая Серая гора. Достигала в высоту около трехсот футов и была покрыта лесами из ценных твердых пород дерева. Угольные компании были прекрасно осведомлены о местоположении самых богатых залежей угля в Аппалачах: геологические исследования проводились здесь десятилетиями. И для них не было секретом, что в Серой горе залегают самые толстые угольные пласты. На протяжении нескольких лет Вебстер намекал, что может сдать в аренду часть своих земель под угледобычу, но мы просто не верили ему. Потому как уже догадывались, к каким плачевным последствиям приводят открытые разработки.

— Хотя с сегодняшним днем и не сравнить, — заметил Честер.

— О, нет, даже и сравнивать нечего. Как бы там ни было, но, ничего не сказав семье, Вебстер подписал лизинговое соглашение об открытых разработках Серой горы с компанией из Ричмонда, называлась она «Вейден коул».

— Не нравится мне этот термин, «открытые разработки», — проворчал Честер. — Слишком уж законопослушно звучит. На самом деле речь шла о разрушении горы.

— Вебстер был осторожен. Далеко не дурак, нет. Просто понял, что у него есть шанс заработать хорошие деньги, и нанял опытного юриста для составления этого договора. Вебстер должен был получать по два доллара за тонну угля, гораздо больше, чем зарабатывали другие люди в наших краях. А накануне того дня, когда должны были приехать бульдозеры, Вебстер наконец рассказал Розе и сыновьям о том, что сделал. Ну, конечно, подсластил пилюлю, сказал, что за действиями угольной компании будут следить наблюдатели и контролеры, что земли после всех этих работ будут восстановлены, что большие деньги с лихвой компенсируют все неудобства. Той же ночью мне позвонила Роза, вся в слезах. Ведь в наших краях крайне отрицательно относились к тем собственникам, которые продавали свои земли угольным компаниям, их презирали, и Роза понимала, что будут думать и говорить о них соседи. Сказала, что Вебстер и Донован серьезно поссорились и вообще дела у них хуже некуда. Но это было только начало. На следующее утро целая армада бульдозеров пробила путь на вершину Серой горы — и началось…