Смерть в прямом эфире - Николай Леонов

— А если Валентин Николаевич поинтересуется, что делается...

— У вас не поинтересуется, — неожиданно перебил Грек.

Встал, молча вышел из кабинета, зашел в отведенную для него комнатушку, упал на стул, подвинул аппарат, набрал номер. Когда ответили, сказал:

— Здравствуй. Слушай, убери ты меня отсюда, сил больше нет.

— Да успокойся, его уже сняли, — ответил абонент. — А чего это ты вчера наворочал?

— Я лично ликер пил и в преферанс играл, — сказал Грек. — А если кто чего не так сделал, так всего не предусмотришь.

— Дружище, ты срываться стал.

— Естественно, я же в психбольнице работаю. А что прикажешь с больным делать? Он вчера чуть не к главврачу отправился права качать, — Грек говорил спокойнее, даже улыбнулся.

— Ну, примени к нему терапию. Тот же аспирин еще никому не повредил.

— Хорошо. Но моего точно?..

— Точнее некуда. А ты держись. Сам знаешь, медицина штука хитрая. Неисчислимое количество жизненно важных органов у человека. Но если у него пульса нет, то это не человек, а труп. У тебя простая задача — держать руку на пульсе.

* * *

Комплекс неполноценности у него появился в момент понимания, что означает его имя. А звали его просто и по-русски — Сидор, а полностью — Сидор Иванович Авилов. Ну ничего особенного, и пока в детстве его кликали Сида, Сеня или Саня, он и внимания не обращал, но когда в первом классе его прилюдно назвали полным именем и по классу прошел смешок, он сжался и вернулся домой зареванный.

— Маманя, что же вы мне и имя приличное сотворить не могли? Хорошо, училка у меня душевная, поняла, что мне не по нраву, и зовет Саней. Так ее уж поправляют, мол, ошиблись, Нина Александровна, его Сидором зовут. Ну; она тетка правильная, хоть и прихрамывает, да с характером, хлопнула ладонью по столу и говорит:

— Анатолий, как у тебя усы появятся, ты меня поправляй, а пока иди к доске.

Отбила его классная, мальчишки забыли про "Сидора", звали нормально — Саней. Он проникся к ней детской любовью, которую сохранил до окончания школы. Но в классе седьмом-восьмом, когда начали поглядывать на девчонок, писать записочки и обжиматься по углам, когда ребята стали определяться, кто в отличники, кто в спорт, а другой в школе решил устанавливать зону, оброки, налоги или просто дать однокласснику в глаз, парень промолчит, так как "спина" у драчуна здоровая, началось расслоение класса на группировки, пары, а то и одиночки.

Сидор имел имя смешное, а ум смышленый. В ученье ему усидчивости не хватало, а матери хватало фабрики и еще троих, он был среди мелочи старшой, еще две сестры и брат.

Несколько парней двинули на окружную, они в Москве рядом с железкой жили, не поймешь, город или деревня. Пройдут годы, здесь поднимутся самые элитные дома столицы. Нет, на Садовом люди будут продолжать жить и задыхаться, но каждый кузнец своего счастья.

Вот закончился седьмой, несколько человек в техникум ушли, но Сид, так он решил себя называть, батю и рабочий люд видел, и такая дорога ему не нравилась. Харкота с мокротой и чернью, пьянка после гудка, а в субботу и воскресенье — под гармошку и до отвала. В общем, техникум отпал. Но Сид Авилов понимал, лошадей погонять рано. Еще три года в школе, и в ней определиться надо. Шахматы и скрипки отпали, большинство корешей летом мотанули из города, и парень зашел на пыльный стадион. Тут ему "повезло", понравилась красотка старше возрастом, и он часами смотрел, как она бегает, и не подходил. Он здесь ни ростом, ни мастью не проходил и понимал это. Он с раннего детства довольно точно, реально оценивал свои возможности. Девчонке лет восемнадцать, фигура — обалдеть можно, но после тренировки за ней заезжают парни, она переодевается и уезжает принцессой. У него были сатиновые штаны, кеды на босу ногу, футболка, которую он звал мустанг, в какой-то книжке вычитал.

Стадион решили привести в порядок, может, праздник ожидался, и дворник свистнул пацана, дал подержать шланг, полить газон. Через три дня он уже работал, грабли, лопата, тот же шланг, и вперед. Сколько ему заплатят, он даже не говорил, потому что не знал цену деньгам или по другой причине, неизвестно.

Он приходил на стадион на рассвете и уходил в сумерки. Футбол, баскетбол, волейбол, ему было едино, но если ладони от мяча в мозолях, то и медведь научится, а рядом занимались разрядники, и он за ними подглядывал, учился. Никакими способностями он не обладал, был нормальный, здоровый подросток. В яме для прыжков валялась гиря, он ее кое-как отшкурил, сначала просто таскал, потом стал поднимать один раз, а через месяц два раза, время незаметно летит, хотя летом день и длинный.

Как-то раз около семи утра Авилов поливал поляну. День обещал быть жарким, и парень был в трусиках, его окликнули:

— Авилов, закончишь, зайди ко мне. Он только глянул, как дверь уже хлопнула, но Сид успел заметить смешную шляпку лим-по-по, какую на стадионе носил лишь директор. Вызов к Самому ничего хорошего не сулил, и Сид поднял шланг, устроил себе душ. Парень не видел себя со стороны, не мог оценить, как пропорционально сложен, как переливаются мышцы под мокрой загорелой кожей. Оттого, что он не занимался одним видом, а гонял во все, за что можно было получить талончики на обед, и таскал свою затертую ладонями гирю, копал и полол, и целый день проводил на воздухе, а ел все, что можно было разжевать и проглотить, тело было у него пропорционально, гибко, понятия не имело, что такое жир.

Через некоторое время, надев на себя балахонистые футболку и штаны, он стукнул в дверь директорского кабинета и вошел. Здесь почему-то оказались несколько тренеров, говоривших о своем и не обративших на появление парня никакого внимания.

Директор, которого все звали Аверьяно-вич, постучал стаканом по графину и гулко сказал:

— Взгляните, профессора! Вам все школа олимпийского резерва требуется. Так люди за золотом на километры под землю лезут, а у своих ног золотые слитки не видят. Сними с себя тряпки, парень, пусть люди глянут, как должен быть сложен олимпиец.

Авилов чувствовал, что смотрят на него не только без симпатии, скорее враждебно.

— А чего я заголяться буду, я талончик на обед получу? — зло спросил Авилов.

— По жопе ты точно получишь, — ответил под дружный смех присутствующих тренер по тяжелой атлетике.

— Не обращай внимания, Сид! — сказал директор. — Человек железку на голову уронил, злой стал. Талончик ты получишь, сними, пожалуйста, штаны и футболку.

Сухой с близкого расстояния Авилов смотрелся не так эффектно. Но в кабинете находились профессионалы, они мгновенно оценили и пропорции, и длину мышц, и отсутствие жира.

— Для меня рост не годится, — тренер по баскетболу поморщился и вышел.

Посыпались вопросы: сколько лет, чем занимаешься, пьешь, куришь?..

— Хороший парень, взять его надо бы, а таких пацанов у меня двенадцать на дюжину.