Не видя звёзд - Вадим Панов

Петер широко улыбнулся и протянул Помпилио руку. Которую тот крепко пожал.

Инцидент был исчерпан, и застолье вернулось в прежнее, беззаботное русло: гости вели светские разговоры, шутили, смеялись, изо всех сил делали вид, что ничего не произошло, а если что и случилось, то конфликт уж улажен, все довольны, а Кира… Кира чувствовала себя двойственно. С одной стороны, она понимала, что Помпилио повёл себя правильно: затевать серьёзную ссору с дарами Пелерании не имело смысла, это неприятное обстоятельство могло задержать Экспедицию или поставить крест на участии в ней «Пытливого амуша». С другой… с другой стороны, Кира неожиданно для самой себя ощутила себя настоящей адигеной – гордой, полной достоинства, не столько внешнего, сколько внутреннего, и ей захотелось – на мгновение, не больше, ведь она росла в республиканском мире, – ей захотелось крови обидчика.

Как это принято по старому закону.

Как должно быть.

На мгновение ей стало горько, однако было нечто, благодаря чему рыжей удалось справиться с жаждой крови: она увидела, как вытянулись лица даров во время короткой речи мужа. Двух даров: Петер продолжал улыбаться, а Николай и Александр побледнели. Но тут же взяли себя в руки и повесили на физиономии искусные маски беззаботного веселья. Их эмоцию уловила только рыжая, а заметил это лишь Александр, и чуть позже, минут через тридцать, когда короткая «размолвка» окончательно стёрлась из ощущений, дар Шиде пригласил Киру на танец, и едва слышно прошептал:

– Может показаться, что ваш супруг проявил удивительную выдержку и политическую мудрость. Может показаться, что ваш супруг разменял вашу честь на государственные интересы…

– С чего вы взяли, что мне это интересно? – осведомилась Кира, глядя дару Александру в глаза. И зная, что он не сумеет прочитать в её взгляде ничего лишнего.

– Я видел ваше лицо, – объяснил Шиде.

– А я видела ваше – в тот момент, когда Помпилио пожал дару Петеру руку.

– И выражение моего лица должно было подсказать вам, что обижаться на супруга не следует, – мягко ответил дар Александр. – Помпилио обошёлся с Петером очень жестоко.

– Я не понимаю… – Слова и тон, которыми они были произнесены, не оставляли сомнений в том, что месть состоялась, и Кира – на мгновение – почувствовала удовлетворение и поздравила себя с тем, что стала полноценной адигеной. – Как поступил мой супруг?

– Он объяснит.

– Тогда к чему наш разговор?

– К тому, что я, в отличие от Петера, хочу быть другом вашему супругу. И прошу передать ему, что мы с Николаем всё поняли. – Шиде выдержал паузу. – Ваш супруг поймёт.

– Что именно?

– То, что я сейчас вам сказал.

Музыка закончилась. Дар Александр отстранился, церемонно поцеловал Кире руку, проводил её к столу и поблагодарил Помпилио за удовольствие танцевать с его очаровательной супругой.

И в этот момент Кира почувствовала себя настоящей простолюдинкой, бесконечно далёкой от интриг, намёков и древних правил, которые адигены впитывали с материнским молоком. Впитывали настолько крепко, что понимали друг друга с полуслова.

///

– Александр сказал именно так? – переспросил Помпилио.

– Слово в слово.

– Спасибо… – Он откинулся на спинку диванчика. – Спасибо…

«Пытливый амуш» пришвартовался недалеко от здания порта, а значит, от города, однако дер Даген Туру и в голову не могло прийти возвращаться на цеппель пешком: им с Кирой подали коляску, которая неспешно двигалась теперь по взлётному полю в сопровождении двух всадников – вооружённых егерей со «Стремительного», присутствие телохранителей было главным условием из тех, на которых настоял дар Антонио.

– Не ожидала, что он так себя поведёт.

– Никто не ожидал, – задумчиво протянул Помпилио. – А значит… значит всё намного хуже, чем кажется.

– Что именно?

– Прости, мне нужно… – дер Даген Тур топнул ногой. – Теодор, карандаш и бумагу!

– Да, мессер. – Сидящий рядом с кучером слуга среагировал с таким спокойствием, словно хозяин ежедневно… ну, или не реже трёх-четырёх раз в неделю просил среди ночи письменные принадлежности. А главное – к полнейшему изумлению Киры – Валентин приказал кучеру остановить коляску и протянул Помпилио искомое. И тут же отвернулся, поскольку не получил разрешения знать написанное.

Кире разрешение не требовалось, и она увидела короткую фразу: «Почему он так себя повёл?», подписанную коротко: «П».

– Гарчестоун!

– Мессер!

Один из всадников оказался рядом, но спешиваться не стал – повинуясь жесту дер Даген Тура, он лишь склонился в седле.

– Передать дару Александру, – распорядился Помпилио, заклеивая подготовленный Валентином конверт. – Дар должен прочесть это сейчас.

– Он прочитает, мессер.

Гарчестоун отдал честь и развернул коня. И можно было не сомневаться в том, что дар Александр Шиде прочитает послание «сейчас», даже если он уже покинул Искеполис.

А после того как коляска вновь пришла в движение, Помпилио прикоснулся к руке жены и негромко сказал:

– Поговорим обо всём позже. И не сегодня.

– Тебе нужно подумать? – поняла рыжая.

– В том числе, – не стал отрицать дер Даген Тур. – Кроме того, сейчас нас ждёт ещё одна встреча, которая вызовет у тебя вопросы.

– Ещё один сюрприз?

– Ты ведь знаешь, я люблю их устраивать.

– Ты в этом деле большой мастер. – Кира выдержала коротенькую паузу, после которой уточнила: – И в этом тоже.

Дер Даген Тур улыбнулся.

– Боюсь даже спрашивать, что ждёт меня завтра.

– Ты чего-то боишься? – притворно удивился Помпилио.

– Опасаюсь.

– Ты?

– Перестань придираться к словам.

– Не давай повода.

Тем временем коляска подъехала к «Амушу», и Кира увидела стоящие у гондолы дрожки. Освещены они были слабо, лишь находящимся шагах в пятнадцати светом дежурного фонаря, но рыжая поняла, что в дрожках сидит закутанная в плащ женщина. Именно женщина.

– У нас будет пассажир?

– Временный офицер, – уточнил дер Даген Тур. – Я нечасто беру на «Амуш» пассажиров.

Судя по всему, подъехала незнакомка недавно: Дорофееву только доложили, и Базза как раз выходил из гондолы. Помпилио сделал капитану знак дожидаться, помог жене сойти с коляски и остановился, ожидая, когда закутанная в плащ женщина покинет дрожки и подойдёт. Из чего Кира и Дорофеев сделали вывод, что незнакомка дер Даген Туру не просто не ровня, но даже не адигена.

И не ошиблись, но увидели совсем не то, что ожидали: когда женщина откинула капюшон, рыжая с трудом сдержала изумлённо восклицание. И понадеялась, что скудное освещение не позволило незнакомке разглядеть то выражение, что на мгновение появилось на её лице.