Барышня и хулиган - Елена Колина

Став студентками, девочки немедленно приобщились к сложному и волнующему процессу добычи модной одежды. Соня почти ежедневно возвращалась с работы через Гостиный Двор, и раньше Дашу очень радовали ее удачи. Но в замечательном платье-сафари, купленном в Гостином, ходили все, а в театральном фойе навстречу Даше шла девушка в Дашином свитере, а в институтском гардеробе на вешалке висели одинаковые финские куртки, как будто студенты были питомцами финского детского дома.

От полной идентичности одетых из советской торговой сети сограждан спасали только спекулянты.

Все Дашины возможности по этой части были связаны только с Мариной.

— Одна мамина знакомая обещала взять меня в пятницу к своей спекулянтке, — звонила Марина, задыхаясь от восторга. — Я попробую к ней подлизаться, может быть, она разрешит и тебя взять.

До пятницы Даша не живет, а мечтает — вдруг знакомая согласится! Марина не звонит, и в четверг вечером, уже ни на что не надеясь, Даша звонит сама.

— Она сказала, что не может брать туда чужих людей, — важно передает Марина решение счастливой хозяйки спекулянтки.

Конечно, чужие Юлины подруги не хотят делиться своей спекулянткой с Дашей, каждая строго оберегает свой источник, стремясь припасть к нему в одиночестве.

— Я понимаю, она сидит на цепи у дверей своей спекулянтки и лает на чужих, — мрачно шутит Даша, стараясь не заплакать у телефона.

Иногда Даше везет, и ее берут с собой. Тогда девочки поднимаются по чужой лестнице, возбужденно хихикая от предвкушения чего-то невероятного.

Самая ценная спекулянтка, к которой девочкам удается попасть, умопомрачительно модная дама Евгения Михайловна, служит в «Интуристе». Она носит дома такие вещи, которые Даша с Мариной не надели бы даже в институт, а только «на выход». Хамоватая небожительница в голубых джинсах и белой прозрачной рубашке курит длинную коричневую сигарету «Мо». Сигарета вызывает в девочках такое нежное дрожание, какое бывает у семилетних мальчишек при виде пистолета или фонарика.

Евгения Михайловна небрежно выкидывает пакеты с английскими надписями на кровать, и Даша с Мариной, напряженно поглядывая на нее и друг на друга, осторожно вынимают из них яркие тряпочки. Поеживаясь под презрительным взглядом спекулянтки, девушки торопливо примеряют одежду и, скрывая ужас перед возможной ценой, робко спрашивают: «Сколько это стоит?» Они надеются, что выданных на поход денег хватит хотя бы на одну вещь.

Марина и Даша по нескольку раз передумывают, что-то прикидывают про себя, объясняются друг с другом взглядами, и пожатием плеч и обязательно что-нибудь покупают, даже если ничего не понравилось, иначе в следующий раз их сюда не пустят. Красочных пакетов с английскими надписями им не дают, свою добычу — свитер, джинсовую курточку, футболку или трусики — они несут в руках.

Очень удобно, что Маринка выше Даши на полголовы и носит полный 46.й размер, а мальчишеского вида Даша болтается в 42.м, поэтому они не конкурентки и не вырывают одежду друг у друга. Как дружная пара цапель, выискивающих в болоте лягушек, они нависают над кроватью, копаясь в куче тряпок, и передают друг другу подходящие вещички. Особенно трепетно берут в руки тонкое кружевное белье, так непохожее на белые хлопковые трусики и лифчики с большими пластмассовыми застежками, надетые на них самих.

— Смотри, какой лифчик странный, — шепчет Маринка Даше.

— Это специальный лифчик на косточках, он очень хорошо держит грудь, — снисходит до них Евгения Михайловна.

— Я его беру! — одновременно выкрикивают девчонки.

— Девушки, а размер имеет для вас значение? Или вас такие мелочи не смущают? — Интуристовская дама окидывает оценивающим взглядом полногрудую Марину. — Или вы, — теперь она обращается к тощенькой Даше, — собираетесь носить этот лифчик вместе с подругой?

Девчонки переглядываются и краснеют.

«У вас, дорогая Евгения Михайловна, грудь, наверное, свисает до ваших костлявых колен, а мы пока можем вообще без лифчика ходить. Подавитесь вашим лифчиком и всем остальным!» — немыслимо хочется ответить. Ничего, они тоже повзрослеют и когда-нибудь не позволят хамить себе так изысканно, что становится еще обидней!

Даша уходит довольная — ладно, согласна, до этого лифчика ей расти и расти, зато достались удивительные трусики. До сих пор вершиной ее интимной элегантности были трикотажные трусики «неделька» с цветочком и названием дня недели на белом фоне. На лестнице Даша рассматривает два капроновых треугольничка, соединенных атласными ленточками:

— Какая красота!

Маринка насупилась. Молчит, не радуется Дашиной удаче.

— Ты должна мне отдать эти трусики! Это моя спекулянтка! Это я тебя сюда привела! — неожиданно злобно говорит она.

«Не отдам ни за что!» — думает Даша, а вслух размеренно произносит:

— Во-первых, так говорить не по-дружески. Во-вторых, ты ведешь себя неприлично. И наконец, они тебе малы.

— А тебе велики! Отдай, Дашка!

— Принципиально не отдам! Нельзя вырывать у людей все, что тебе хочется иметь сию минуту, даже нижнее, белье, — холодно поучает Даша.

Они спускаются вниз и расходятся в разные стороны, не попрощавшись.

Маринка звонит только через три дня и говорит специальным ласково-ехидным голоском:

— Носи трусики, Дашенька, носи на здоровье, а твоя подруга пусть сидит на лекциях в розовых штанах с начесом… или вообще без трусов… — Затем серьезным тоном продолжает: — Какие же мы все-таки убогие бедняги, из-за трусов поссорились… В любой стране, даже в какой-нибудь Болгарии, совсем другая, полная разнообразных трусов жизнь… Только при развитом социализме лучшие друзья вынуждены драться за трусы зубами!

— Тсс! Ты с ума сошла, говорить такие вещи по телефону! — Даша в ужасе прикрывает трубку рукой. — Ладно, забери ты эти трусы, раз ты такая, Мариночка, — таким же тоном шутит Даша. — Сколько можно говорить об этой трусиной склоке! Или трусячей?

Даша обойдется без трусов, у нее есть кое.что получше — Женька.

В начале сентября, через несколько дней после начала учебного года, стоя на лестнице, Даша изучала расписание занятий первого курса. Боковым зрением она наблюдала за мальчиком, который описывал вокруг нее круги, постепенно уменьшая радиус кружения. Невысокий, чуть выше Даши, с женственно-мелкими чертами лица и вьющимися светлыми волосами, он имел полное право считаться симпатичным и даже красивым, но Даше такие, как он, решительно не нравились.

Мальчик подкружил к Даше и, приятно улыбнувшись, очень взросло произнес:

— Я никогда не встречал такой красивой девочки. Меня зовут Женя, Женя Кротов. Я учусь с вами в параллельной группе. Можно мне пригласить вас вечером в гости к моим друзьям?

— Э… да, можно. — Было ужасно приятно, но Даша чуть растерялась от такой светскости.

В гости они поехали от Садовой на трамвае. У Жени было двадцать копеек, а два билета стоили шесть, и, чтобы собрать сдачу, он встал у кассы, говоря каждому новому пассажиру: «Не опускайте, пожалуйста».