Настоящий покойник - Александр Днепров

— Тогда поехали, — усевшись на переднее сиденье, скомандовал я.

— Куда? — уточнил Петр.

— Ты пока выезжай со двора, а там я разберусь.

— Меня домой, — тупо повторил Дуча, сидевший сзади.

Я медленно обернулся к нему.

— Закрой рот, Дуча. У меня такое впечатление, что за последние годы, занимаясь междоусобными войнами на работе, ты напрочь утратил свой талант сыскаря и потерял сноровку. — Я заметил, как Дуча нахмурился еще больше. — Ты что, серьезно не понимаешь, почему я, находясь в квартире, сказал, что уезжаю?

Только сейчас до него стало доходить, что все сказанное мной было спектаклем для чужих ушей. Наверняка тот, кто побывал в моей квартире, оставил там несколько «жучков». Искать и убирать их не было ни времени, ни смысла. Наоборот, я использовал это для того, чтобы выиграть хоть немного времени.

Теперь передо мной стояла задача на первый взгляд невыполнимая: я должен был найти дядю Толю. Успеть найти живым, а не мертвым. Для этого я и взял список. Обозначенные там недоноски, вполне вероятно, не знают своих высших руководителей, но место, где держат старика, они могут подсказать.

Я развернул лист.

— Фонарик есть? — спросил я у Петра.

— А как же. Возьми в «бардачке».

Открыв «бардачок», я нашел фонарик и направил луч света на список. Изучив его внимательно, я выбрал ближайшего от того места, где мы сейчас проезжали, и решил нанести ему визит.

— Давай на Центральный бульвар, — скорректировал я маршрут.

— Понял, — ответил Петр, и если до этого машина еле плелась по ночному городу, то после моих слов она будто ожила и резво побежала вперед.

— Подожди, — вклинился в разговор уже полностью пришедший в себя Дуча. — Ты что замышляешь?

— Хочу к одному козлу «перед отъездом» в гости зайти. Время вполне подходящее… Ведь еще не очень поздно?

— Тогда лучше будет, если я заскочу домой и надену форму.

— Не смеши! Ты думаешь, она их остановит, если что?

— Наоборот, милиции они не боятся, поэтому дверь откроют быстрее, а когда увидят кого-нибудь в цивильном, могут и через дверь палить.

Слова Дучи показались мне вполне правдоподобными, и я решил прислушаться к ним. На все про все ушло минут сорок. В связи с изменением маршрута сменился и адресат, я выбрал из списка «клиента», который жил недалеко от Дучи.

Наконец мы добрались до нужного дома. Я в очередной раз взглянул на часы — 00.01.

Это был пятиэтажный дом старой постройки. В народе их называют «сталинскими» — толстые кирпичные стены, потолки высотой четыре метра, кухни такие, что можно на велосипеде ездить.

Мы крадучись поднялись на третий этаж, где в одной из квартир — а всего на площадке их было две — жил наш будущий собеседник. Поднимались мы все вместе, поскольку не знали — один он дома или нет. Я подошел к мощной, обитой искусственной кожей двери, на которой значился номер «5».

Из бумаги Дучи следовало, что Григорьев Василий Андреевич по кличке Мамонт проживает в четырехкомнатной квартире один. Так что материнских слез нам увидеть не придется, и это меня радовало.

Пробивавшийся из-за двери грохот музыки говорил о том, что Василий в настоящий момент отдыхает от праведных дел на всю катушку и плевать ему на соседей. Недолго думая, я сильно нажал на кнопку звонка. Никакого звонка я не услышал. Я нажал еще раз и решил не отнимать палец до тех пор, пока дверь не откроется.

— Наверное, не слышит, — прогремел у моего уха шепот Петра.

Я отрицательно покачал головой.

— Вряд ли — мало ли кто из его шефов припереться может. Так что, думаю, сейчас нам откроют.

В подтверждение моих слов музыка за дверью стихла. Дуча подошел поближе к глазку, а мы втроем прижались к стене рядом с дверью.

Защелкали многочисленные замки, и дверь открылась, позволяя нам услышать недовольный голос хозяина квартиры:

— Я милицию не вызывал. Чего надо?

Я не стал ждать ответа Дучи и выскочил из-за стены. Оттеснив аккуратно Дучу, я возник перед Мамонтом, который своими размерами совсем не напоминал доисторическое животное. Возможно, кличку ему дали из-за умственного развития — известно ведь, если бы мамонты были сообразительными, то нашли бы способ выжить.

Последовали мощные, отточенные удары основанием открытой ладони в грудь, в нос. Мамонт вытянулся, чуть запрокинув назад голову, и крякнул. Недолго думая, я продолжил его обработку: сначала правым прямым в солнечное сплетение, а потом тем же правым, но только снизу по челюсти. Я вложил в этот удар всю свою ненависть, злость — боль от соприкосновения с челюстью Мамонта пронзила всю мою руку и отозвалась в затылке. Собиравшийся было согнуться Мамонт снова выпрямился, как бы нехотя, затем его зрачки закатились. На какой-то мигу меня сложилось впечатление, что на него напал столбняк. Руки его безвольно висели вдоль тела. Затем столбняк его отпустил, он стал сгибаться вперед и наконец грохнулся на пол.

— Здрассьте, — буркнул я и вошел в квартиру. Остальные быстренько просочились за мной и захлопнули за собой дверь.

— Стас, — шепотом распоряжался я, — займись этой гнидой. Сделай так, чтобы он разговаривать мог, а мы пока его хоромы осмотрим.

Квартира была типична для подобных домов. Длинный, изогнутый в виде перевернутой буквы «Г» коридор, по левую сторону его располагались три двери комнат. Первые две вели в раздельные комнаты, оказавшиеся пустыми. Через третью дверь мы попали в смежные комнаты — первая тоже была пуста, зато вторая… В ней мы обнаружили поощрительный приз в виде абсолютно голой девицы: в наушниках, только под ею слышимую музыку, заложив руки за голову, она выписывала своим, надо отдать должное, шикарным телом замысловатые узоры. Она танцевала с закрытыми глазами, так что нашего появления в комнате не заметила.

Невольно я задержал на ней взгляд, и, доложу вам, тут было на что посмотреть. Судя по тому, как танцующая извивалась подобно змее, слушала она какую-то восточную мелодию. На миг мне даже показалось, что у нее полностью отсутствуют суставы, настолько грациозны и плавны были ее движения. Вдруг она замерла… точнее, замерло ее тело, но в движение пришли руки… Это было нечто! Как живые лианы, они оплели ее тело и начали его ласкать, нежно, но как бы нехотя…

— Ух ты! — всколыхнулся за моей спиной воздух.

От этого звука девушка вздрогнула и, прекратив танцевать, открыла глаза.

— Ой! — вскрикнула она, снимая наушники. Затем попыталась прикрыть двумя руками все свои прелести, но это у нее получилось плохо — только чтобы прикрыть ее грудь, понадобились бы такие руки, как у Петра. Поняв, что одними руками она не обойдется, девушка подбежала к креслу и, схватив лежавшее на нем платье, быстро накинула его на себя.