Голографическая Вселенная. Новая теория реальности - Майкл Талбот

Реакция сообщества физиков

Большинство физиков остаются скептиками в отношении идей Бома. Например, физик из Йейльского университета Ли Смолин не находит теорию Бома «достаточно убедительной и физически корректной» [14]. И все же сам размах мышления Бома вызывает невольное уважение. Мнение физика из Бостонского университета Абнера Шимони хорошо характеризует такое отношение к Бому: «Боюсь, что не понимаю его теорию. Конечно, это метафора, и вопрос состоит в том, как ее принимать. Он очень глубоко анализирует природу материи, и я думаю, что вопросы, которые он поднимает, имеют огромное значение для дальнейшего прогресса физической науки. Несомненно, он — настоящий мыслитель с невероятно смелым воображением» [15].

Несмотря на подобный скептицизм, есть физики, относящиеся с симпатией к идеям Бома, включая таких маститых ученых, как Роджер Пенроуз из Оксфорда, создатель современной теории черных дыр; Бернард Эспанья из Парижского университета, один из мировых авторитетов в области концептуальных основ квантовой теории; Брайан Джозефсон, нобелевский лауреат 1973 года по физике. Джозефсон считает, что бомовский импликативный порядок может однажды привести Бога или Душу в сферу науки — идея, которую поддерживает и сам Джозефсон [16].

Если соединить теории Бома и Прибрама, мы получим радикально новый взгляд на мир: наш мозг математически конструирует объективную реальность путем обработки частот, пришедших из другого измерения — более глубокого порядка существования, находящегося за пределами пространства и времени. Мозг — это голограмма, свернутая в голографической вселенной.

Для Прибрама данный синтез означал, что объективный мир не существует — по крайней мере в том виде, к которому мы привыкли. За пределами привычного мира находится огромный океан волн и частот, в то время как реальность выглядит вполне конкретной только благодаря тому, что наш мозг преобразует голографические пятна в палки, камни и другие знакомые объекты, составляющие наш мир. Как мозгу (который сам состоит из частот материи) удается из таких нематериальных сущностей, как частотное пятно, синтезировать нечто, кажущееся твердым на ощупь? «Математический процесс, который Бекеши смоделировал с помощью своих вибраторов, является основополагающим для понимания того, как наш мозг конструирует образ внешнего мира», — утверждает Прибрам [17]. Другими словами, гладкая поверхность фарфоровой чашки и ощущение песка на берегу под ногами на самом деле всего лишь утонченная версия синдрома фантомных болей.

Согласно Прибраму, это не означает, что не существует фарфоровых чашек или песка на берегу. Это просто означает, что фарфоровая чашка имеет два совершенно различных аспекта своей реальности. Когда она пропускается через линзы вашего мозга, она проявляет себя как чашка. Но если снять эти линзы, мы ощутим ее как интерференционный паттерн. Какой из этих образов истинный, а какой ложный? «Истинны оба, — говорит Прибрам, — или, если хотите, оба ложны» [18].

Ситуация, конечно, не сводится к фарфоровым чашкам. Мы тоже обладаем двумя совершенно различными аспектами нашей реальности. Мы можем рассматривать себя как физические тела, движущиеся сквозь пространство. Или мы можем рассматривать себя как пятна интерференционных паттернов, свернутых в космической голограмме. Бом считает, что вторая точка зрения может быть даже более верной, поскольку рассматривать себя как голографический мозг, смотрящий на голографическую вселенную, — это снова абстракция, попытка разделить два объекта, которые в принципе не разделяются [19].

Не расстраивайтесь, если вам трудно это понять. Сравнительно легко понять идею холизма[15], если нечто находится вне нас, например яблоко, записанное на голограмме. Гораздо труднее приходится в том случае, если мы не смотрим на голограмму, а являемся ее частью.

Трудность восприятия идей Бома и Прибрама также свидетельствуют о радикализме их подхода. Утверждение Прибрама о том, что наш мозг сам конструирует объекты, бледнеет перед еще одним выводом Бома: мы сами конструируем пространство и время [20]. Мы изучим далее следствия из этого вывода, обратившись к работам других исследователей, попавших под влияние идей Прибрама и Бома.

Психология — одна из тех областей науки, где голографическая модель играет особую роль. Это и не удивительно, так как, по мнению Бома, сознание само предоставляет нам прекрасный пример неразделенной и непрерывно движущейся сущности. Приливы и отливы нашего сознания не поддаются точному определению, но указывают на существование более глубокой и фундаментальной реальности, из которой развертываются мысли и идеи. В свою очередь эти мысли и идеи напоминают рябь и водовороты на поверхности текущего потока и, так же как и водовороты в реке, могут оставаться устойчивыми на некоторое время, тогда как другие мимолетны и исчезают с такой же быстротой, как и появляются.

Голографическая идея также проливает свет на непонятную связь, проявляющуюся иногда в сознании двух или более людей. Один из наиболее известных примеров такой связи отражен в понятии коллективного бессознательного, введенного швейцарским психиатром Карлом Юнгом. Еще в начале своей карьеры Юнг убедился в том, что сны, творческая работа, фантазии и галлюцинации его пациентов часто содержат символы и идеи, которые нельзя объяснить только их личным опытом. Напротив, такие символы в большей степени следовали из образов мировых религий и мифов. Из этого Юнг заключил, что мифы, сны, галлюцинации и религиозные видения происходят из одного источника — коллективного подсознания, общего для всего человечества.