Ничего, кроме правды - Екатерина Береславцева
Шрифт:
Интервал:
– Софья Павловна! – вывел меня из воспоминаний настойчивый голос Наташи. – Я вас зову, зову…
– Простите, задумалась. Вот, нашла ваши результаты, Елизавета Ивановна…
– Матвеевна я! – обиженно протянула бабуля.
– Да-да, простите. Итак, у нас всё более-менее хорошо, гемоглобин в норме, с холестерином тоже порядок, вот тут только есть небольшое отклонение, но это мы с вами, дорогая Елизавета Матвеевна, быстренько исправим. Я выпишу вам сейчас одно средство, будете принимать натощак по одной капсуле утром, а вечером после еды… Не перепутаете?
– На память пока не жалуемся!
– Вот и отлично! Держите! Жду вас через месяц, не раньше…
Я протянула бабуле её карточку, Наташа кашлянула.
– Ох, простите, – смутилась я и, отложив карту подальше на угол стола, отдала старушке листок с рецептом. – Хорошего вам дня, Елизавета Матвеевна!
– Вечер уж на дворе, – хмыкнула бабка, поднимаясь.
Когда за пациенткой закрылась дверь, мы с Наташей посмотрели друг на друга.
– Вам нужно отдохнуть, Софья Павловна, – с участием сказала медсестра. – Вид у вас неважный. Может, заболели?
– Просто устала немного. Да и есть уже хочется.
– Ничего, у нас один пациент остался, и всё, по домам. Тяжело, конечно, весь день сидеть, но раз надо, так надо, правда ведь? Весна, все болеют, даже врачи, куда деваться…
– Деваться некуда, ты права, – вздохнула я. И громко крикнула в дверь: – Следующий!..
Глава 12
В Юрином кабинете хозяина не оказалось, но я всё равно зашла и уютно устроилась на низком диванчике, забравшись туда с ногами и укутавшись в колючее одеяло. Меня немного знобило, неужели и правда заболела?
К приходу Тарханова я сладко дремала, но тотчас же открыла глаза, лишь услышала его шаги.
– Соня! – удивился и обрадовался он. – Ты давно здесь? Почему меня не позвала?
– Твоя Рита сказала, что ты занят. Какой-то сложный больной…
– Много шума из ничего, что называется. Сложный больной оказался простым уклонистом.
– Это как? – я зевнула и приподнялась на локте.
– Уклонист, Соня, это человек, который любым способом хочет увильнуть от службы в нашей доблестной армии и идёт для этого на самые изощрённые уловки. Даже на то, чтобы окружающие считали его шизофреником.
– А-а-а, так бы сразу и сказал.
– Я так сразу и сказал, – улыбнулся Тарханов. – Слушай, видок у тебя не айс. Ты не заболела случаем, мать?
– Увы, просто устала.
– Почему увы?
– Потому что так устала, что готова даже поболеть немножко, лишь бы просто поваляться в постели и чтоб никто меня не трогал…
– Так оставайся тут!
– В смысле?
– Да в прямом! Диван у меня удобный? – удобный. Никто посторонний сюда не заходит? – не заходит. Ну а я сильно беспокоить тебя тоже не стану, посплю в ординаторской.
– Я не поняла – ты дежуришь сегодня, что ли? С какой стати, Юрочка? Разве заведующий отделением обязан, как простой лечащий врач…
– Не обязан, – мягко перебил Тарханов. – Но если очень хочется, то можно.
– А тебе… очень хочется?
– Да, Соня. Тебе чаю сделать?
– Сделать! – Я сбросила с себя одеяло, потому что стало жарковато. – Юра, а ты любишь свою работу?
– Что за вопрос – конечно. Кто же её не любит. Тебе сахара две ложки, как всегда?
– Я.
– Немецкий решила вспомнить? Значит, две…
– Да нет, Юрочка. Я – не люблю.
– Чего не любишь?
– Свою работу.
– Вот те на! – он застыл с чайником в руках. – С чего это вдруг? Всегда любила, а теперь вдруг разлюбила.
– Любила ли, вот в чём вопрос, – задумчиво сказала я. – Понимаешь, задала я сама себе сегодня этот важный вопрос, который должна была задать давным-давно, и стала вспоминать наши годы, проведённые в институте. Как мы с вами куролесили, в походы ходили, вечеринки устраивали. Практику нашу вспоминала в больнице, Ваню Переверзева – помнишь его? – какие-то общественные дела и студенческие заботы, и вдруг поняла, что это ведь не о медицине у меня такие чудесные воспоминания, а о жизни той, о друзьях, о первой любви, о юности. И стало мне как-то не по себе, Юрочка.
– Да глупости какие ты говоришь! – возмутился Юра. – А помнишь, с какими горящими глазами ты рассказывала мне о своём первом, очень сложном пациенте? Тебе удалось тогда правильно поставить диагноз, который подтвердили потом в столичной клинике. Я до сих пор это помню!
– Мне кажется, я просто любовалась сама собой, тем, что так легко расколола этот орешек, а вовсе не тем, что действительно помогла человеку.
– Наговариваешь на себя! Я тебе ещё тысячу примеров могу привести из твоей практики, чтобы ты поняла, что ошибаешься. Ты ведь знаешь, я всегда с пристрастием следил за твоей не только личной, но и профессиональной жизнью. Начать с того, что даже поступала в институт ты не просто так, а с определённой целью, с мечтой! Ты ведь сама мне это говорила, я помню!
– О да, у меня была веская причина поступить…
– Вот видишь!
– Сегодня на приёме была одна пациентка, Юра… Весёлая такая старушка, с кучей всяких болячек, характерных для её возраста… Но не в этом дело. Я её давно наблюдаю, и она меня вроде хорошо знает. Но… не любит, Юра, понимаешь? А когда…
– Пациент не обязан любить своего врача! – с горячностью перебил меня Юра. – Это я тебе как доктор со стажем говорю! У больного, как и у любого другого человека, есть свои симпатии и антипатии…
– …а когда она увидела Наташу, которая сегодня только вышла после гриппа, эта моя старушка просто преобразилась и даже, кажется, моментально забыла о всех своих болезнях!
– Сонь, ты что-то не то говоришь сейчас…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!