1812 год. Поход в Россию - Карл фон Клаузевиц

Если бы значительный корпус переправился выше по течению через Днепр и французская армия сделала бы вид, что следует за ним и грозит захватить Московскую дорогу, то Барклай поспешил бы опередить этот маневр, а Смоленск и в этом случае был бы взят без боя. Если в данном случае не имелось возможности простой угрозой маневра добиться тех же результатов, какие дал бы сам маневр, т. е. заставить отступить противника при помощи одного маневрирования, то это означало бы, что стратегического маневрирования вообще не существует. Мы решительно не в состоянии объяснить себе поведение французского полководца и не можем найти каких-либо оснований, толкнувших его на выбор ошибочного направления, за исключением затруднений в сосредоточении и продовольствии французской армии, вызываемых местными условиями, и больших удобств движения по большим дорогам. Подойдя же к Смоленску, Наполеон хотел ошеломить противника эффектным ударом. По нашему мнению, Наполеон здесь допустил третью и крупнейшую ошибку в этом походе.

Мы оставляем теперь окрестности Смоленска и заметим лишь о бое у Валутиной горы, что генерал Барклай отличился в нем теми качествами, которые составляли лучшее, что в нем было, и которые в известной степени объясняли его призвание на столь высокий командный пост, а именно: спокойствие, стойкость и личная храбрость. Как только он увидел, что французы сильно наседают на большой дороге на генерал-майора Тучкова, то, чтобы выиграть время для колонн, следовавших кружными путями, он лично отправился к этому арьергарду, подтянул к нему ближайшие части из соседней колонны и снова дал в очень выгодных местных условиях большой и чрезвычайно кровопролитный частный бой, в котором французы потеряли, по крайней мере, столько же, сколько и русские, оценивавшие свои потери в 10 000 человек. Бой этот был неизбежен для Барклая, но он не являлся неизбежным злом, так как давать неприятелю связанные с крупными потерями бои было на руку противнику. Этот бой оказался бы действительным злом лишь в том случае, если бы его особая цель — прикрытие флангового марша — не была достигнута и если хотя бы часть армии Барклая оказалась отрезанной.

Русские потеряли в этих боях в общем около 30 000 человек; так как до сражения у Бородина они пополнили свои силы приблизительно 20 000 человек, то их боевые силы уменьшились в итоге всего на 10 000 человек. Французы же имели под Смоленском 182 000 человек, а под Бородином 130 000. Их убыль составляла, следовательно, 52 000 человек, из которых 16 000 были откомандированы, а именно — дивизия Пино, двинутая на Витебск, — 10 000 человек, и дивизия Лаборда, оставленная в Смоленске, — 6000 человек. Отсюда вытекает, что потери французов в боях, а также больными и отставшими достигали 36 000 человек.

Таким образом, силы обеих армий все более приближались к точке равновесия.

Бои под Смоленском, как мы видели, приняли форму и оборот, вполне отвечавшие для русских смыслу кампании 1812 г., однако даны они были большей частью из побочных соображений и без отчетливого понимания перспектив этой кампании. Продолжение отступления по прямой дороге, последовавшее затем, происходило исключительно под давлением обстоятельств. Барклай в своем сознании отнюдь не был доволен результатами напряженных усилий, сделанных под Смоленском, хотя и вынужден был делать вид, что рассматривает их как полупобеду; жутко было на его душе; тяжким бременем лежало на его совести сознание, что он приближается к Москве, не попытавшись хорошо подготовленным генеральным сражением остановить или отбросить вторгнувшегося неприятеля. Генеральный штаб ощущал эту потребность в решительном сражении в еще большей степени. Итак, было решено на первой же выгодной позиции, какая встретится на Московской дороге, дать нормальное оборонительное сражение.

Генерал-лейтенант барон Карл Федорович Толь — генерал-квартирмейстер армии Барклая де Толли, а затем соединенных русских армий. Дж. Доу.

Первая подходящая позиция нашлась у селения Усвяты, за речкой Уша, в одной миле не доходя до Дорогобужа, куда армия прибыла 21-го. Полковник Толь, который обычно находился в одном переходе впереди, для осмотра позиций на следующий день открыл здесь удобное поле сражения, которое, казалось, обещало наилучшие результаты. Автор этого труда, который как раз в этот период несколько дней находился при Толе, имел возможность близко познакомиться с его мыслями по этому вопросу. Действительно, позиция была чрезвычайно выгодная, но ее нельзя было назвать очень сильной. Она упиралась правым флангом в Днепр, а перед ее фронтом протекала небольшая речка Уша. Последняя незначительна, и долина ее неглубока; все же эта речка образует известное препятствие для наступающего, причем плоский скат долины был весьма благоприятен для действия огня русской артиллерии. Местность перед фронтом в общем была открытая и удобная для обозрения; в тылу она имела отчасти закрытый характер, что давало возможность скрыть от противника свое расположение. Эту позицию должна была занять Первая Западная армия, Вторая же под командой Багратиона должна была расположиться в резервном порядке на расстоянии часа ходьбы назад к Дорогобужу, вследствие чего она оказалась бы стоящей уступом за левым крылом Первой армии. Посредством такого скрытого расположения армии Багратиона Толь рассчитывал не только обеспечить левый фланг, который не примыкал к какому-либо препятствию, но и получить возможность перейти в неожиданное для противника наступление.

По-видимому, это была излюбленная идея полковника Толя, так как мы встречаем тот же прием в Бородинском сражении, в котором соответственным образом на уступе был расположен усиленный ополченскими дружинами корпус генерала Тучкова; но это повторение было выполнено в меньшем масштабе, так как, во-первых, генерал Тучков не располагал такими силами по сравнению с теми, какие были у Багратиона, и, во-вторых, последний должен был располагаться гораздо глубже. Автор всегда считал такое расположение весьма целесообразным, он полагал также, что прикрытие флангов там, где естественные препятствия такового не предоставляют, достигается лишь при помощи отодвинутых назад сравнительно сильных резервов, действие которых, таким образом, приобретает более или менее наступательный характер. Поэтому автор проявлял особый интерес к идеям полковника Толя, полагая, что если не сегодня-завтра предстоит сражаться, то лучше сражаться здесь, чем в каком-либо другом месте.

Но генерал Багратион был чрезвычайно недоволен этой позицией: маленький холм, находившийся по другую сторону Уши впереди правого фланга, был признан господствующим над позицией пунктом, и это признавалось основным недостатком данного плана. Полковник Толь, человек чрезвычайно упорный и не слишком вежливый, не захотел сразу же отказаться от своей идеи и стал возражать, что в высшей степени раздражало князя Багратиона, который закончил разговор довольно обычным в России заявлением: «Господин полковник! Ваше поведение заслуживает того, чтобы вас поставить под ружье». В России подобное выражение является не только фразой; как известно, там может состояться в законном порядке своего рода разжалование, причем самый знатный генерал, по крайней мере формально, может быть сделан рядовым. К этой угрозе никак нельзя было отнестись с пренебрежением. Барклай смог бы заступиться за своего генерал-квартирмейстера, лишь выступив в качестве главнокомандующего, и категорическим приказанием заставить князя Багратиона замолчать и повиноваться, но он был далек от этого.