Почти невинна - Джейн Фэйзер

Казалось, в эту минуту он вернулся в прошлое, в ту полутемную комнату крепости-монастыря Каркасона, где у двери валялся убитый монах, а неподалеку лежал труп молодого оруженосца с воткнутым в сердце кинжалом. Он снова ощутил смрад смерти, вонь родильной крови. Снова услышал пронзительные агонизирующие крики женщины, которую когда-то любил больше жизни. Женщины, которую убил, обратив против нее ее же собственное оружие.

— В этих глазах я узрел ее мать, — откровенно признался он, немного придя в себя, словно это объясняло его грубое обращение с ребенком. — Есть ли в ней хоть одна моя черта, де Жерве?

— У нее ваш рот, господин, — поспешно ответил Гай, чувствуя, что самое худшее позади. — И полагаю, что-то от надменности Ланкастеров.

Губы герцога искривила легкая улыбка.

— Пусть у нее глаза матери, но метку Плантагенетов не сотрешь! — Он жадно припал к кубку, прежде чем добавить: — О законности ее происхождения будет объявлено по всей стране, после чего в Вестминстерском аббатстве состоится свадьба. Мы торжественно и во всеуслышание бросим перчатку Франции. А потом ее муж отправится в Пикардию и предъявит права на наследство.

— А что будет с Магдаленой? Если узнают имя ее подлинного отца, она окажется в опасности.

— Ты позаботишься о ней до свадьбы, а затем… она вернется в Беллер, пока ее муж не будет введен в права наследования. Лорд Беллер сумеет защитить ее в стенах своего замка.

Гаю вдруг стало жаль ребенка, которому вновь предстоит очутиться в глуши приграничных земель. Как только надобность в ней отпала, ее снова ссылают… Но он сознавал также, что там она будет в безопасности, а сам он не мог ее опекать, ибо предстояло отправляться во Францию вместе с Эдмундом и бедняжка останется совсем одна.

— Не могли бы вы по крайней мере сказать ей несколько добрых слов, повелитель? — спросил он. — Девочка боится, что оскорбила вас, и не знает, чем именно.

Ланкастер покачал головой:

— Нет, сегодня я не желаю ее больше видеть. Но можешь заверить ее, что она идеально себя вела. Словом, объясни, как считаешь нужным.

«Что ж, верный вассал обязан выполнять любое поручение сюзерена», — язвительно подумал де Жерве. Он с радостью бы отказался от возложенной на него задачи, но что тут поделаешь?!

С того дня Магдалена не находила себе покоя. Мысли путались, душу терзала безысходная тоска. Грубое обращение Ланкастера разрушило глубоко укоренившуюся веру в себя. И все же она узнала, что именно этот человек был ее настоящим отцом. Но как бы ни убеждали ее в этом де Жерве и леди Гвендолен, она не могла представить себя дочерью герцога. Это казалось просто невероятным, и она не позволяла себе даже задуматься о подобной возможности. Однако та, которой она себя до сих пор считала, попросту не существовала. Магдалена отреклась от одной своей сущности, но не могла принять другую и, охваченная недоумением, терзалась сознанием ужасающей потери. Теперь за ней постоянно наблюдали, и спокойное, жизнерадостное, счастливое дитя превратилось в буйную мятежницу, словно приставленная к ней стража стала символом того невыносимого, что произошло с ней. Она ни с кем не разговаривала, отказывалась заниматься уроками и даже играть с остальными. Вся ее умственная и физическая энергия была направлена на то, чтобы удрать от охранника, и это ей удавалось настолько, что лорд де Жерве не знал ни минуты покоя.

Он твердил себе, что в поведении девочки нет ничего удивительного, что она напугана и сбита с толку, внезапно очутившись центральной фигурой в хитроумной партии, затеянной Ланкастером. При дворе она стала объектом сплетен, любопытных взглядов, измышлений, но не подала виду, что это ее задевает, и сидела угрюмая и неподвижная в течение всего приема, обдумывая очередной ход в сражении со своим эскортом. Она выскакивала из окон, спускалась по яблоневым деревьям, пряталась среди клеток с соколами, пришпоривала лошадку и заставляла ее прыгать через реку, чем неизменно заставала врасплох своего стража.

Гвендолен слабела с каждым днем, и Гай с беспомощным страхом наблюдал, как она тает на его глазах. Но все же она мужественно сражалась с Магдаленой, отдавая ей всю свою любовь, понимание и доброту, молясь о том, чтобы дитя поскорее смирилось со своей участью и этот разрушительный ураган бесплодной ярости утих.

Однажды вечером Гай увидел, как жена плачет, отчаявшись достучаться до Магдалены, расстроенная ее очередной проделкой, и сам потерял терпение. Он избил девочку и отправил спать без ужина.

Магдалена рыдала всю ночь так безутешно, что к утру у нее начались лихорадка и сильный жар. Сотрясаемая горем и недоумением, она билась в судорогах. Вызванный наутро лекарь прописал ей банки. Кроме того, бедняжке ставили клистиры, пока она совсем не обессилела и не могла подняться с постели, но хриплые всхлипы по-прежнему сотрясали хрупкое тельце. Наконец встревоженная Гвендолен привела Гая. Он вошел в спальню и, наклонившись над кроватью, отвел со лба девочки пропитанные потом прядки. Веки Магдалены так распухли, что почти не открывались, и сердце Гая едва не разорвалось от раскаяния и жалости.

— Ну хватит, перестань, — тихо попросил он, сознавая собственное бессилие перед лицом столь сокрушительного несчастья. — Тише, крошка моя, тише…

Он поднял ее и усадил к себе на колени. Постепенно вместе со всхлипываниями с ее губ начали срываться слова, прерывистые, бессвязные мольбы о прощении.

— Мы должны извинить друг друга, — сказал он, поняв наконец, о чем она говорит. — Я вышел из себя, но пойми, я не могу видеть страдания своей жены, а ты ее обидела.

Плач девочки потихоньку стал стихать, и после долгих мучений она позволила себе излить душу. Весь гнев, все замешательство вырвались наружу, и леди Гвендолен поспешно села возле мужа, взяв в ладони горячую влажную ручонку.

— Он не любит меня! — заикаясь, выкрикнула Магдалена. — Он мой отец, так почему же смотрит на меня с такой ненавистью?! Почему отослал меня в Беллер и заставил думать, будто лорд Беллер мой отец?! Где моя мать?

— Твоя мать умерла, — пояснила Гвендолен, — как мы тебе и говорили. — Скрепя сердце она повторила ту ложь, которую ее заставили заучить наизусть. — Она совсем недолго была замужем за его светлостью и умерла, дав тебе жизнь.

— Твое истинное происхождение приходилось держать в тайне по соображениям высшей политики, — добавил Гай. — А теперь из-за грозящей тебе опасности ты должна постоянно находиться под охраной. И это тебе известно.

Девочка словно оцепенела. Бурные рыдания сменялись прерывистыми всхлипами, по мере того как она успокаивалась. Наконец она подняла голову и с трудом, хотя и спокойно, ответила:

— Будь что будет.

Лорд и леди де Жерве облегченно переглянулись. Худшее позади.

За две недели до свадьбы Магдалены Ланкастер с Эдмундом де Брессе леди Гвендолен умерла. Она скончалась в объятиях мужа, и тот благодарил Бога за милосердное забытье, положившее конец ставшим невыносимыми мукам. Его собственная скорбь была так велика, что казалось, покрыла траурным флером весь окружающий мир, затмив для него солнце и голубизну неба, притупив обоняние и осязание, лишив возможности ощутить запахи свежескошенного сена, свежесть лаванды, вкус пряностей.