Жан Батист де Траверсе министр флота Российского - Мадлен дю Шатне

Из Версаля поступил приказ: “продать груз, чтобы оплатить расходы на ремонт, и возвращаться в Брест”.

Шестеро гардемаринов — Даше, Клеренбер, Молен де Лоншан, Сенандреф, Дерье и Траверсе — провели зиму в Лиссабоне, наслаждаясь благодатным климатом Лузитании; лишь иногда прекрасную погоду портили проливные дожди, приносимые “низовым ветром”.

Жану Батисту хорошо знакомы эти места: он здесь побывал зимой 1765 г. вместе с “Проворным”. Он счастлив, что вновь увидел Лиссабон, “царя Тахо”, один из самых красивых в мире рейдов, шумный Лиссабонский порт и верфи, на которых день и ночь кипит работа. В этот открытый портовый город заходит множество кораблей, следующих в Америку, Индию, Африку, в другие европейские порты. В случае необходимости они найдут в местном арсенале, одном из лучших в Европе, и умелых мастеров, и все потребное для ремонта оборудование.

Лиссабон — город, отстроенный заново. Средневековый Лиссабон, славившийся восточной пышностью, был разрушен до основания чудовищным землетрясением 1755 г., отголоски которого докатились даже до Антил. Дворцы и церкви с их богатейшими собраниями произведений искусства, с их роскошными библиотеками либо исчезли в недрах земли, либо стали жертвой пожаров. Невосполнимая потеря! Лишь остатки древних стен еще бросают вызов времени и напоминают о тех годах, когда крестоносцы устраивали здесь стоянку по пути на Восток.

Возрожденный из пепла Лиссабон отстроен в соответствии с самыми современными урбанистическими идеями. В многочисленных лавчонках, притулившихся на крутых склонах, красуются товары со всего мира: роскошные индийские ткани, диковинное оружие, сырые и выделанные кордовские кожи. В припортовых тавернах гардемарины пьют густой ароматный портвейн и легкие вина, объехавшие почти весь свет в корабельных трюмах — от них веселеет на сердце и предательски подкашиваются ноги.

“Сумасброд”, отправленный в доки, кренгуют, поэтому команду отпустили на берег; гардемарины сняли себе жилье и все время, не занятое наблюдением за ходом ремонта фрегата, проводят, осматривая город и его живописные окрестности. Они сдружились с лиссабонскими кадетами и через них завели знакомство в высшем обществе португальской столицы.

27 мая 1772 г. через два дня после возвращения из Португалии, где гардемарины провели три месяца, они вновь вышли в море на корабле из эскадры графа Дорвилье, которая направилась на большие маневры в Атлантику. Из Версаля поступили деньги на вооружение Западного флота, и появилась возможность целых три месяца, пришедшихся на лучшее время года, посвятить обучению корабельных экипажей. Это первые маневры в масштабах эскадры, которые французский флот проводил в мирное время и в открытом море. Инициатива их проведения принадлежала министру де Воину. Раньше такие маневры проводились только на рейдах, и пользы от них было существенно меньше.

Жану Батисту вновь выпала удача оказаться в числе гардемаринов, избранных для участия в этом уникальном походе, где они будут вместе с такими прославленными моряками как Бугенвиль, Ла Туш Тревиль, Грасс, Ла Мот-Пике, Ла Клоштери, Дю Шаф-фо, Водрей. В маневрах принял участие также дю Павийон, внесший много нового в представления о тактике морского сражения, он реформировал систему сигналов и щедро делился своими знаниями с рошфорскими гардемаринами.

На рейде Бреста готовились к кампании три легковооруженных линкора, имевших на борту от пятидесяти до шестидесяти четырех пушек (флагманский корабль “Александр”, “Гордый” и “Гиппопотам”), шесть двадцатишестипушечных фрегатов и три корвета, на которых было от шестнадцати до восемнадцати пушек. Каждому из них для обеспечения связи был придан тендер. Большинство кораблей носило так хорошо им подходившие “пернатые” имена — “Голубок”, “Кенарь”, “Ласточка”, “Жаворонок”, “Птица”. Двум были присвоены имена древних божеств — “Терпсихора” и “Исида”.

Жан Батист вышел в море на “Птице”, где помощником капитана был его отец, а капитаном — де Плас. Ему скоро исполнится восемнадцать, и он возглавляет команду из восьми гардемаринов, приписанных к этому кораблю. Среди них четверо его двоюродных братьев — дю Кен де Лонгбрен, Ламет, Лемуан де Сериньи и Вутрон. На каждом корабле находятся от восьми до пятнадцати гардемаринов, всего девяносто три на всей эскадре. Большинство бретонцы — Цкузе де Пеннеле, Керголе, Трогоф де Керлесси, Дренек, Гебриан, Кергез, Ла Бурдонне, но некоторые из Ониса, Сентонжа, Пуату или Лимузена, например Бурдей, Мортемар, Сен-Обен, Люзиньян.

В Версале придают большое значение этим маневрам, о чем свидетельствует личное присутствие герцога Шартрского, двоюродного брата короля[26]: он прибыл в Брест, чтобы принять парад эскадры. Парад сопровождался показательным сражением между фрегатами “Аврора” и “Голубок” и линкорами “Гордый” и “Александр” — почти в течение часа на рейде гремели пушечные и мушкетные выстрелы. На “Гордом” сняли грот-стеньгу, как будто ее перебило ядром, спустили паруса, и корабль сдался в плен. Восхитительный спектакль, и гардемарины его самые благодарные зрители.

20 мая Дорвилье разослал по кораблям запечатанные пакеты с извещением о системе сигналов и с приказом готовиться к отплытию. 23 мая пушечный выстрел дал сигнал к началу похода, но встречный ветер вынудил эскадру задержаться. 26 мая прозвучал второй выстрел, и двадцать семь кораблей снялись с якоря и в четыре утра вышли кильватерной колонной из гавани.

Кампания продолжалась три месяца. Проделав ряд эволюции в бухте Киброн и у острова Бель-Иль, эскадра вышла в Бискайский залив и направилась к берегам Португалии. Маневры это изматывающий, каждодневный труд, от которого не свободен ни один член экипажа. С особенной ловкостью и точностью, как отмечал капитан де Плас, надо было действовать в районе полуострова Рюис и островов Оэдик и Уар. Из другого судового журнала мы узнаем, что Бискайский залив почти столь же неудобен, как и Гвинейский; ближе к его южной оконечности дно каменистое и покрыто кораллами: здесь лучше не вставать на якорь, ибо якорные цепи легко рвутся; приходится действовать с величайшей осторожностью.

Неделю за неделей корабли эскадры осваивают различные строи и повороты, производят марши и контрмарши; Дорвилье без малейшего колебания приказывает начинать заново, если что-то его не устраивает, он добивается полнейшей слаженности во всех эволюциях — только так можно подготовить моряков, способных вернуть Франции ее морское могущество.

Судовые журналы рисуют яркую картину будней похода со всеми превратностями погоды, которым можно было противопоставить только слаженные усилия корабельных команд.

Не обошлось и без происшествий. Капитан де Траверсе записывает, что на “Птице” в двух местах сломалась бизань, а в грот-стеньге образовалась трещина. На следующий день столкнулись два корабля: “Презрительный” ударил “Исиду” в корму.

Эскадра вернулась в Брест 6 сентября, и командующий немедленно доложил о результатах маневров Буржуа де Бонну. Лучше всех показали себя два флагмана — граф де Грасс и бальи де Сюффран; особой похвалы удостоился также капитан фрегата “Летучий Олень” Ла Мот-Пике.